[Конфетная Сила]

А, едва не забыла! В "Эмме" Остин ссылалась на г-жу Жанлис, я решила загуглить и нашла прелестный рассказ. Для удобства поправила под современные нормы языка, если хотите читать с ъ-ѣ-i и с диалогами в одну строку, вотъ.

Жанлис Мадлен Фелисите
Белая Магия или полезный шарлатан

    Один истинный и скромный мудрец жил — не скажем, где и когда — в приятном уединении. Он назывался Феофилом, некогда странствовал и наконец поселился в маленьком, смиренном домике. Феофил не любил пышности, имел чувствительное сердце, был философом и набожным. Против воли своей он сделался известным в соседстве, ибо часто помогал бедным. Хотели видеть его. Мудрец не искал знакомства; однакожь, будучи добродушен и вежлив, не мог грубым образом выгонять людей из своего домика. Соседи полюбили его и часто советовались с ним о делах своих. Зная свет и сердце человеческое, он с удивительною верностию предсказывал им следствие их благоразумных или дерзких намерений, так, что люди прославили его наконец волшебником... Следственно это было не в наше время: мы уже не верим чародейству, и вообще не любим верить... Слава Феофилова дошла наконец до самого Двора, и молодая Королева, посетив мнимого волшебника, требовала от него талисмана, который дал бы ей неограниченную власть над Королем и Королевством. Напрасно философ клялся, что он не волшебник и не Астролог: женщин трудно разуверить, когда они что-нибудь возьмут себе в голову. Королева начала сердиться, грозить — и Феофил, подумав,

сказал ей наконец...

сказал ей наконец:
    — Исполню желание Вашего Величества и составлю талисман, которого требуете; но для того, чтобы он имел симпатическое действие на Короля, мне надобно получить от вас волосы человека, душевно и бескорыстно к вам привязанного: мужчины или женщины — все одно.
    Королева нашла сие условие весьма незатруднительным: молодость легковерна, особливо на троне.
    — Я могу, — отвечала она, — дать вам волосы пяти человек, которые меня равно обожают.
    — Довольно одного, — сказал Феофил, — только надобно, чтобы он не требовал от вас никогда и никакой для себя милости, и не говорил вам дурного о своих не приятелях или совместниках: это обстоятельство необходимо для действия талисмана.
    Тут облаком печали затмилось лицо Королевы.
    — Как! — сказала она. — Вы не удовольствуетесь моим словом, когда я поручусь вам за искренность и бескорыстие привязанности?
    — Нет, Ваше Величество! — отвечал мудрый Феофил. — Вам должно непременно исполнить мое требование.
    — Между людьми, меня окружающими, — сказала Королева, — нет такого человека; но я буду искать новых друзей, и приеду к вам, когда найду в них то, чего вы хотите.
    Мудрец был доволен сим обещанием, в надежде избавиться навсегда от подобных докук; но он ошибся. Придворные, узнав, что Королева тайно была y философа, все захотели видеть его и с ним советоваться. Феофил, не имея возможности уверить сих господ в истине, старался обратить им в пользу самое их заблуждение. Молодая придворная дама, вышедшая недавно замуж, требовала от него эликсиру для постоянной любви супруга. Философ дал ей хрустальное сердце с красною ароматическою жидкостию, сказав:
    — Вот эликсир, который произведет желаемое вами действие, если вы исполните мое предписание. Носите это сердце на груди своей три месяца, и старайтесь быть всегда в самом мирном и кротком расположении души; избегайте неудовольствия, ссоры и всего волнующего кровь, чтобы эликсир мой принимал от вас только бальзамические излияния...
    — Как! Если я рассержусь, буду в досаде, в дурном нраве, — приревную?..
    — Эликсир испортится.
    — Можно ли? какая странность!
    — Разве вы не знаете, сударыня, что от присутствия людей нездоровых свертывается молоко?
    — Знаю; но тут одно физическое действие.
    — Нравственность имеет большое влияние на физику. Нет сомнения, что всегдашние досады и прихоти изменяют чистоту крови.
    — Правда, что я боюсь взглянуть на себя в зеркало, когда сержусь или досадую; глаза сделаются такие мутные, лицо такое грубое, такое красное...
    — A талисман утратит всю целебную силу свою.
    — Хорошо; так и быть! Я буду терпелива, кротка, весела и спокойна. Для такого важного предмета можно все из себя сделать. Подумаю о своем эликсире, и ничто не выведет меня из терпения.
    — Он сделает чудеса, если исполните предписание.
    — Как же употреблять его?
    — Через три месяца положите одну каплю в обыкновенное питье вашего супруга, и таким образом давайте ему по капле всякие шесть месяцев. В хрустальном сердце шестьдесят капель.
    — Следственно, их будет на тридцать лет? довольно! Через такое время муж мой не захочет уже порхать бабочкою!
    Красавица уехала с эликсиром, начала в точности исполнять предписание философа и рассказывала по всему городу, что Феофил есть великий чудотворец.
    Одна из её приятельниц, именем Феония, явилась к мудрецу с просьбою, чтобы он дал ей талисман от гнева. Прежде всего она выхваляла ему сердце и характер свой: чем мы обыкновенно начинаем, когда хотим признаться в слабости.
    — Я добродушна, — сказала Феония, — не злопамятна, не мстительна; чувствительна, искренна до крайности; имею единственно ту слабость, что безделка выводит меня из терпения, и что я за всякое противоречие рада вцепиться в волосы. Этот невольной порок удаляет от меня супруга, тихого и кроткого. Я люблю его, плачу и не могу удержать первых своих движений.
    — У меня есть верное лекарство, — отвечал Феофил, — это самой редкой талисман, ибо составлять его весьма трудно. Он был изобретен в глубокой древности одною философкою.
    — Женщиною?
    — Да, женщиною, которая употребляла свою мудрость на благодеяния вашему полу, вообще более нас склонному к излишней вспыльчивости. Сей талисман достался мне в наследство; не имея в нем нужды, отдаю его вам с удовольствием. Это золотое кольцо, усеянное финифтяными звездочками: вот оно.
    — Надобно только носить его?
    — Слушайте, что вам соблюдать должно. Как скоро рассердитесь, то замолчите, не говорите ни слова и в ту же секунду подите в кабинет свой: там, без свидетелей, опустите кольцо в стакан холодной воды и девять раз произнесите имя: Февиладемирезпдарнезюлмезидора.
    — Боже мой! это имя?
    — И весьма почтенное: имя той мудрой женщины, которая изобрела талисман, употребив на его составление пятьдесят лет жизни своей.
    — Не дивлюсь, что эта философка не славна в свете: такому имени трудно дойти до потомства; его никто не выговорит.
    — Я напишу для вас.
    — Постараюсь вытвердить наизусть. Вы говорите, что надобно его произнести девять раз?
    — Непременно; a после выньте кольцо, выпейте воду, и будете спокойны.
    — Это прекрасно!
    — Когда же случится вам быть в гостях, и следственно нельзя будет уйти в кабинет свой, тогда надобно хотя в мыслях произнести магическое имя; но признаюсь, что действие его ослабеет.
    — О! я не боюсь того: ко мне приходит сердце только дома; досадую и кричу на людей своих или на мужа, когда бываю с ним одна; a в свете я всегда учтива, кротка и снисходительна.
    — И так, наблюдая все сказанное, будете милы и тихи как Ангел.
    Обрадованная Феония унесла кольцо с именем Февиладемирезидарнезюльмезидора, написанном рукою философа. Имея хорошую память она могла в тот же вечер испытать его чудесную силу, и не могла надивиться глубокой мудрости Феофила. Однакожь не все были им так довольны. Он очень сухо принимал тщеславных и кокеток, и не давал им ничего. Однажды посетила его молодая дама с братом своим, любимцем Королевским, который хотел иметь талисман для успеха во всех своих честолюбивых намерениях.
    — Милостивый государь! — отвечал Феофил. — Разные Адепты находили средство делать золото и возобновлять молодость; но никогда не искали они средства удовольствовать честолюбивых: это явная химера.
    — По крайней мере, — сказала с живостию молодая дама, — дайте мне способ быть вечно милою, то есть не стареться, чтобы всегда пленять и кружить головы: одно истинное счастие для нас, женщин!
    Философ взглянул на нее с усмешкою: ибо она, не смотря на свою молодость и наряд, совсем не могла быть опасною прелестницею.
    — Милостивая государыня! — отвечал Феофил. — Зная верно будущее, предсказываю, что вам нет ни малой нужды в талисмане: ибо вы через двадцать лет будете так же наряжаться, так же грозить мужчинам, не оставляя ни планов, ни лестных надежд своих.
    — Боже мой! правду ли вы говорите?
    — Точную и совершенную.
    — Как же я счастлива! как весело!..
    Через несколько дней после того пришел к Феофилу человек богатый, добрый и чувствительный, именем Алькип, и сказал ему:
    — Я родился в изрядном состоянии, и в последние десять лет утроил свое богатство, единственно от того, что с равнодушием и беспечностию употреблял большие суммы денег на торговые предприятия, чрезмерно опасные. Но мне все удавалось, и такое удивительное счастие возбудило множество завистников; я имел бы их, думаю, гораздо менее, если бы разбогател обманами и подлостью. Не имея возможности укорять меня средствами моей фортуны, они стараются вредить мне с других сторон. Делая всегда добро, я нажил неприятелей, и беспрестанно чувствую действие их злобы; досадую, огорчаюсь и страдаю. Говорят, что ты, мудрый Феофил, составляешь талисманы для счастия людей: не можешь ли открыть мне способа восторжествовать над моими врагами?
    — Могу, — отвечал Феофил. — Я испытал на себе чудесное действие сего талисмана, и могу сообщить его другому, не переставая им пользоваться. Но для того надобно принять вас в глубокие таинства священной науки, и нужны некоторые опыты.
    — Как! мне должно сделаться Адептом?
    — Тем, что я сам.
    — Знаю, что от Адептов требуется великих жертв и строгой нравственности: я готов на все, чтобы получить желаемое, только не надеюсь на свой разум.
    — Требую единственно того, что зависит совершенно от вашей воли.
    — Итак, говори; все исполню.
    — Прежде всего надобно отказаться от всякого намерения и желания мстить.
    — Мне сделали столько неудовольствия!... неприятели мои так злобны!.. особливо двое из них ужасным образом неблагодарны, ибо я некогда осыпал их благодеяниями.
    — Как бы то ни было, надобно забыть все и снова искать случая обязать их.
    — Чего ты хочешь!
    — Необходимого. Так должно поступать и с другими неприятелями, но без гордости и хвастовства.
    — Даю слово молчать; но могу ли внутренно не гордиться таким великодушием? от меня ли зависит это чувство?
    — Один рассудок предохранит вас от гордости. Можете ли по справедливости хвалиться тем, что сделаете только из повиновения?
    — Правда; соглашаюсь с тобою. Я буду великодушен единственно для того, чтобы получить награду, которую мне обещаешь; следственно не должен ничем гордиться. Все ли теперь?
    — Все, ибо вы имеете доброе сердце и чистую совесть. Приходите через шесть месяцев.
    — И ты обещаешь мне дать бесценный талисман, посредством которого я восторжествую над своими врагами?
    — Да, y вас будет это сокровище, в самом деле бесценное для человека, который умеет ценить его. Надейтесь на мое слово; оно верно.
    Алькип простился с Феофилом, в твердом намерении исполнить его предписания, сколь они ни казались ему строгими. Через шесть месяцев он возвратился и сказал:
    — О мудрый Феофил! какою благодарностию обязано тебе мое сердце! Следуя твоим советам, я нашел уже счастие, и примирился со всеми врагами, кроме двух или трех, которые еще ненавидят меня, не смотря на мои одолжения; но целый свет осуждает их несправедливость, и, не имея в душе ни малейшей злобы, могу сказать, что я восторжествовал над своими неприятелями. Однакожь все еще желаю иметь обещанный талисман, по крайней мере для будущего времени.
    — Я дам его вам, — отвечал Феофил, — вот он!..
    Алькип смотрит, и видит только книгу... раскрывает ее и с умилением читает её священное заглавие... Слезы катятся из глаз его. Он становится на колени, и прижимая божественную книгу к своему сердцу, говорит:
    — Чувствую теперь святость закона прощать всех, и за зло платить добром! Смертный не мог его выдумать. Он есть закон Неба; и человек должен повиноваться ему для собственного благоденствия!
    Мы описывали только успехи Феофиловы; но слава его мало-помалу затмилась. Начали говорить, что он требует всегда нелепостей, и предпочли ему других Астрологов. Феофил снова мог наслаждаться счастливою неизвестностию, и теми удовольствиями, которые милее славы для сердца опытного и доброго: спокойными досугами, миром и свободою!
   

@темы: Впечатлялка: Одобряю, Книги