Изольда и Кайлан.
Их безрассудная битва кончилась, Архидемон пал. Но Амелл не ликует: подходит, мягко кладёт руку на лоб тейрну. Не из нежности, не из кокетства — что вы! — лечит. Логейн чувствует, как затягиваются его раны, и думает: ей самой помощь куда нужнее. Девушка выглядит, словно оживший мертвец: бледная кожа обтягивает череп, круги под глазами настолько огромные, что выглядят нарисованными, а сама магичка, кажется, вот-вот свалится в обморок. Логейн вспоминает светлую девочку, которую он встретил при Остагаре, — ясные глаза, мягкие черты лица и округлая фигура. Тейрн Логейн невольно хочет как-то помочь Стражнице, но не знает, что лучше сделать: то ли покормить её, то ли добить.
А девушка через силу улыбается и медленно спускается с башни. Тейрн думает, что это правильно: Амелл срочно надо лечь в постель и проспать хотя бы полдня. Логейн бредёт за ней, глядит, чтобы девочка не свалилась по дороге, — и не сразу осознаёт, что магичка сворачивает с дороги к дворцу. Стражница плетётся к воротам. Там она оседает на землю рядом с одним из раненых солдат, водит руками, шепчет исцеляющие заклинания.
— Совсем сдурела? Иди отсыпайся, — шипит ей в ухо Логейн.
— Когда я проснусь, для них будет поздно, — с трудом говорит девочка, рывком поднимается и бредёт к другому умирающему.
У неё пустой взгляд и наверняка прыгают пятна перед глазами. Тейрн хочет перекинуть Амелл через плечо и уволочь в замок, но понимает: она никогда не простит, если из-за него погибнут люди, которых ещё можно спасти. И почему-то её мнение кажется важным — как и то, чтобы девчонка не упала и не разбила себе голову об мостовую. И Логейн ругается сквозь зубы. Берёт магичку за руку, водит от раненого к раненому. Подхватывает, когда она всё-таки падает. Тейрн не знает, что делать: если привести девчонку в чувство, она изведёт себя этими колдовскими штучками, если не привести, всё равно изведёт — угрызениями совести. Помогает ему благообразная старушка, ведущая за собой толпу магов.
— Мы справимся, тейрн Логейн. Позаботьтесь о ней.
Полководец кивает. Потом, как и собирался, перекидывает девочку через плечо и тащит в замок. (А чего тут нежности разводить, чай, не невесту через порог переносит!) Краем глаза Логейн замечает злой взгляд нового короля. Алистер бы с удовольствием носил Амелл на руках, — и явно не как мешок с картошкой! — сам бы держал её за руку... Поздно, мальчик. Раньше бы думал. Логейн не боится разозлить Тейрина: всем понятно, что править будет Анора, а та не даст причинить вред отцу.
В замок не успели согнать слуг, и полководец сам находит гостевые покои, сам укладывает Стражницу на кровать. У неё чёрные волосы, сплетённые сзади в две «улиточки», и фиолетовые круги под глазами. Она похожа на Анору и немного на него самого.
Логейн выходит из комнаты, идёт разбираться с прочими делами. Амелл и вправду высыпается, но с тех пор так и ведётся: какое дело ни находит им королева в разваленной стране, Стражница обязательно организовывает лазарет. Она духовный целитель, и ей совсем не место на войне. Если бы тейрн был в силах, он бы не позволил магичке и приблизиться к полю боя... вот только теперь поздно. Амелл уже прошла войну.
К своему удивлению, Логейн обнаруживает, что девочка не испытывает к нему злости. Она вообще, кажется, не умеет обижаться.
— Вы всё делали правильно, — говорит она, когда речь заходит о действиях тейрна.
— Магичке и вправду не место на троне, — пожимает плечами на вопрос о бросившем её Алистере.
— Королева Анора? Она такая красивая! — искренне восхищается женщиной, забравшей у неё любимого.
За время совместной работы полководец и магичка успевают слегка привыкнуть друг к другу, и однажды, когда раненые заканчиваются, ему предоставляется случай спросить:
— Ты хоть когда-нибудь обижаешься?
— Как можно обижаться на человека, если осознаёшь, почему он это сделал? Когда понимаешь человека, то знаешь, что он не мог поступить иначе.
Магичка произносит слова невероятно медленно: ей интересно с тейрном, но она очень устала — и такими темпами вряд ли когда-нибудь отдохнёт. Логейн хмыкает.
— И что, совсем ни на кого зла не держишь? — с интересом продолжает расспросы тейрн.
— Не держу, — улыбается Амелл.
— И как это Церковь тебя не канонизировала?
Магичка долго молчит, а потом признаётся — горько, словно в смертельном грехе:
— На самом деле, есть один человек, которого я не могу простить... эрл Эамон.
— Эамон? — удивляется Логейн. — Его-то за что?
— Из-за него погиб мой лучший друг, — тяжело говорит магичка. — Эамона я тоже понимаю: Йован был малефикаром, из-за него умерло много людей и чуть не погибла семья эрла. Но он был моим другом, и этого простить я не могу.
Тейрн ненавидит целую страну — Орлей — и не знает, что сказать девочке, чувствующей вину за злость к одному человеку. Наверное, что-то вроде...
— ...ты хороший человек.
— Спасибо, — через силу улыбается Амелл. Магичка морщится и прижимает ладонь к виску.
— Иди-ка спать, девочка.
Амелл — спасительница Ферелдена, последователь Серых Стражей и один из сильнейших магов Тедаса. Но она совершенно не возражает, когда тейрн зовёт её так. А что тут скажешь? По сравнению с ним она и вправду ребёнок.
Логейн тоже не держит зла на девчонку. Наверное, Стражница права: невозможно ненавидеть того, кого понимаешь. А он понимает её настолько хорошо, что аж тошно становится.
Девчушка тихая, добрая, молчаливая. Она была бы отличной дочерью, восхитительной матерью, прекрасной женой — если бы ей не поломали судьбу. Первый раз — когда забрали в Башню, второй — когда отправили на войну, третий — когда заставили командовать... И сколько их ещё было, случаев, когда её заставляли идти против себя?
Магичка становится ему почти как Анора, и после возвращения в Денерим тейрн, не слушая протестов, тащит Амелл к врачу королевской семьи. Но растерянное выражение на лице лекаря говорит: «Но я не умею воскрешать мёртвых!» Он цокает языком, осматривает магичку, говорит ей лечь на кровать и поворачивается к полководцу.
— Сильнейшее нервное перенапряжение. Ей срочно нужен отдых. Сытная пища, полноценный сон, свежий воздух. Отвезите её поближе к природе и не позволяйте колдовать. Потому что при той жизни, что она ведёт сейчас, девушка проживёт не больше месяца.
Логейн поворачивается к девчонке и выдаёт:
— Ну? Слышала?!
Но Стражница уже спит. Врач разводит руками:
— Вот видите.
Тейрн хмурится.
— Да. Спасибо. До свидания.
После этого Логейн идёт к дочери. Объясняет ей, что происходит, и просит отпустить Амелл на некоторое время. Королева весьма удивлена подобной заботой, но вида не показывает.
— Да, конечно. Пусть едет отдыхать... Только куда? Может быть, стоит предложить ей наше поместье?
Алистер ничего не говорит, но ловит каждое слово, и Анора видит, как реагирует Его Величество. Она не расстраивается: брак у них чисто политический, было бы странно ожидать от мужа любви. Куда сильнее королева ревнует отца, который по непонятной причине начал так носиться со Стражницей.
Логейн соглашается с решением дочери и выходит, кинув последний взгляд на короля. Поздно, мальчик. Поздно.
Амелл не то чтобы не верит в подобный указ, но хочет попрощаться с Их Величествами. И после встречи ревность Аноры рассеивается: о мёртвых либо хорошо, либо ничего. Даже действия отца выглядят обычным милосердием — да и привязанность Алистера угасает: он не извращенец, чтобы любить труп.
— Я очень плохо выгляжу, — чуть горько говорит Амелл после встречи с бывшим возлюбленным.
— Будешь спать, есть, не колдовать и не доставать меня, девочка, — станешь выглядеть хорошо, — с грубой нежностью бурчит тейрн, сажая Стражницу в карету. Он добыл, наверное, последних в Ферелдене лошадей.
Логейн отвозит девчонку в земли Гварена, дарованные ему ещё Мериком, и остаётся с ней. Он понимает: вокруг довольно больных, раненых, нищих, бездомных и прочих несчастных. Оставить Стражницу одну — значит, просто дать ей новую площадку для работы. И Логейн сидит рядом. Следит, чтобы Амелл не забывала есть, пить, спать, гулять, и при этом не пыталась ничего делать.
У неё нет сменной одежды, поэтому тейрн отдаёт девочке старые платья Аноры: они всё равно слишком просты для королевы, к тому же, дочери они малы. А вот миниатюрной, худющей Стражнице — даже на вырост. В качестве развлечения Амелл читает романы (в детстве Анора очень любила их, и всё поместье забито этой чушью), а также книги о географии, истории, культурах разных стран. После каждого тома девчонка со светящимися глазами прибегает к тейрну и взахлёб пересказывает прочитанное. Она похожа на маленькую Анору и — совсем чуть-чуть — на него самого. Её хочется похвалить и погладить по голове.
Логейн любит находить одинаковые черты у себя и девочки. Тейрн думает, что он многое сделал не совсем правильно: бросил Кайлана, отдал эльфинаж, — но когда видит у себя общее со столь добрым и светлым существом, то думает, что, может быть, и он неплохой человек.
— ...Та-ак, сейчас кто-то получит, — грозным голосом говорит он через пару дней.
— Я? — непонимающе моргает Стражница.
— Ты! Вчера в деревню заходила какая-то ведьма. Лечила больную ногу местному старосте... А? Что скажешь? Значит, спала после полудня? Восстанавливала силы?!
Девчонка виновато улыбается:
— Тейрн Логейн, не могу же я ничего не делать.
— Можешь! Можешь, если не хочешь сдохнуть! Заметь, девочка, если ты будешь следить за собой, то сможешь помогать людям ещё лет тридцать. А если нет — то один месяц. Считать умеешь?
— Но ведь этим людям нужна помощь сейчас, — замечает Амелл.
— А тем людям нужна будет помощь тогда. Я обещаю тебе, девочка, через пару лет раны от меча будут такими же смертельными. А если тебе нечем заняться, буду учить тебя чему-нибудь полезному. Например, драться на мечах.
И Логейн учит. Драться на мечах, строить укрепления, управлять людьми... Лишь потом тейрн спохватывается: что он делает?! Ферелден чуть ли не в руинах, порождения тьмы лезут, орлессианцы снова облизываются, да и кунари что-то готовят — а он тут развлекается! Тейрн собирается вернуться к делам... вот только девочка никак не хочет отпускать его одного.
— Но я хочу поехать с Вами! Я уже достаточно отдохнула!
Логейн молчит, и Амелл пробует следующий аргумент:
— Я всё равно не буду отдыхать. Сразу найду себе дело. Или вообще уеду. Например, восстанавливать Лотеринг. И буду много-много колдовать, пока не упаду замертво.
Логейн даже ухом не ведёт, и девочка хватает его за руку, заглядывает в глаза и шепчет:
— Не бросайте меня, мне страшно.
Она похожа на маленькую девочку и совсем не похожа на него самого. Логейн ругается, но, разумеется, берёт девчонку с собой. И они снова колесят по дорогам, следят за восстановлением городов, налаживают торговлю с гномами, разбираются со стычками долийцев и людей, уничтожают отряды порождений тьмы, готовятся к вторжению кунари, орлессианцев, тевинтерцев — кто-нибудь обязательно решит расширить территорию.
Амелл расспрашивает его о жизни, запоем слушает рассказы о сражениях, выясняет все тактические задумки тейрна — в каждой, даже самой маленькой битве. Смотрит восхищёнными глазами, слушает, не отрываясь... А девочка отдохнула, пришла в себя. Выглядит теперь если и трупом, то, по крайней мере, весьма красивым. И Логейн — что делать! — рассказывает. Напрягается, вспоминает давно забытые истории, думает, что ещё могло бы заинтересовать Стражницу... Иногда девочка тоже говорит о своей жизни, и тейрн каждый раз не сразу приходит в себя. Амелл рассказывает, как все её друзья из Башни стали Одержимыми. О гноме, который питался мясом порождений тьмы и сошёл с ума. О монстре, части тела которого надо держать как можно дальше друг от друга. О деревне сектантов, поклоняющихся дракону. О демонах в эльфинаже. О волнах зомби в замке Эамона. О жертвоприношении его жены. Разумеется, у Логейна и самого были не менее страшные ситуации... но не в таком же возрасте! И тейрн ненавидит — бесцельно, потому что счёт предъявить некому. Ненавидит свой мир, свою эпоху. Просто за то, что девочке пришлось пройти всё это. А она продолжает говорить — глухим голосом, не отводя пустого взгляда от стены палатки. Закончив, Амелл каждый раз переводит взгляд на тейрна. Это обычный взгляд человека не просто прошедшего войну, а стоявшего в её главе. Логейн знает это чувство и понимает девочку, как никто. В этот момент она очень похожа на него самого. Хочется обнять её и утешить, сказать что-то ободряющее. А ещё — чтобы у Аноры никогда не было такого взгляда.
Однажды Амелл рисует ему матку порождений и демона праздности. Мужчина только усмехается: получается у неё плохо. Позже тейрн находит у девочки портреты Аноры и того убийцы-Ворона, и понимает: рисует Стражница здорово. То есть, те существа действительно выглядели ТАК. Логейн не знает, что можно сказать девочке. Может...
— ...Я бы гордился такой дочерью, как ты.
— Правда? — глаза девочки загораются, и она сбрасывает оцепенение, всегда приходящее после воспоминаний. — Спасибо. Это так приятно слышать.
Когда Анора впервые поручила им совместное дело, Логейн опасался, что они всё время будут спорить, кто должен командовать. Но Стражница даже не пытается лезть главенствовать, оставлет всё на усмотрение тейрна. Более того, она выглядит весьма довольной таким положением вещей.
— Руководить тяжело. Сначала тебя заставляют командовать, а потом каждый считает нужным сказать, что ты поступил неправильно. А когда предлагаешь им самим встать во главе, все начинают отпираться. Вот и получается: ты всё делаешь не так, но продолжай-продолжай.
— Просто не позволяй им встревать, — спокойно бросает тейрн.
— Я пробовала. Тогда они обижаются.
— Тебе-то что до их обиды?
— Я хочу, чтобы всем вокруг было хорошо, — твёрдо говорит девушка.
Она выглядит похожей на Анору и на него самого. Её хочется похлопать по плечу и сказать: «Ну ты даёшь!»
После десятка совместных битв отношения между тейрном и девушкой становятся довольно тёплыми.
— Он был таким мягким, — отвечает магичка, когда Логейн спрашивает её о Йоване. — Таким беспомощным. У него постоянно были проблемы, и он всегда приходил с ними ко мне. На самом деле, я... любила его. А он любил другую. Его собирались убить за изучение магии крови, и они решили сбежать... Тогда Йован пришёл ко мне и попросил помочь. Я помогла, но... Позже его всё равно убили, — глухо заканчивает Стражница и продолжает: — На самом деле, я бы не хотела об этом вспоминать.
— Алистер? — сплетничает она о короле. — Он такой мягкий. Такой ранимый. Он постоянно беспокоился из-за всякой чепухи, и мне всё время приходилось успокаивать его. Бедная королева Анора.
— Почему ты всегда выбираешь себе таких жалких парней? — бурчит полководец.
— Я нравлюсь только таким, — разводит руками Стражница. — Но, видимо, даже для них я недостаточно хороша.
Она выглядит очень грустной и немного похожей на Анору. Хочется обнять её и сказать: «Что за чушь? Ты самая лучшая!»... Логейн знает эти симптомы.
Их свадьба проходит незамеченной и для окружающих, и для них самих. Ферелденцы слишком заняты своими проблемами, королева успевает лишь бросить: «Папочка, я так за тебя рада». Алистер гордо и оскорблёно молчит — да только никто уже давно не слушает резервуар с кровью Тейринов, крутящийся во дворце. А Стражи венчаются в какой-то маленькой деревушке и сразу продолжают путешествие. Так и проходит их медовый месяц — под мат солдат, крики порождений тьмы и лязг мечей. Словно ничего и не менялось. Словно так и должно быть.
А потом всё заканчивается. Ферелден выходит из кризиса и потихоньку восстанавливается сам. В Орлее начинается революция, и ему совершенно не до внешних войн. От кунари приезжает мирная делегация. Даже долийцы прекращают отстреливать зашедших в лес людей. Гномы ухитряются загнать порождений тьмы ещё глубже... Вот и выходит, что ни тейрн, ни магичка больше никому не нужны. Сначала они не могут поверить своему счастью, но вскоре перебираются во владение Мак-Тиров.
Браки, где муж значительно старше, оказываются неудачными потому, что жену переполняет энергия, а мужчине хочется лишь тихо сидеть дома. Их возраст не соответствует телам: Логейн даст фору многим молодым, а Стражница не интересуется балами и придворными интригами.
Она спокойно сидит в поместье, читает книги... Разве что однажды тейрну приходится уехать в столицу — присутствовать на подписании мирного договора с кунари, — а когда он возвращается, то обнаруживает в замке множество посторонних людей.
— Какого?!..
— Им некуда было идти, — виновато оправдывается госпожа Мак-Тир. — Не могла же я оставить их на улице.
Она похожа на святую и — самую малость — на него самого. Её хочется поцеловать и сказать, что она — лучшая женщина мира. Именно это тейрн и делает.
Потом Логейн вздыхает и обводит взглядом замок. Мостовые отдраены, стены отремонтированы, а вдалеке виднеется несколько новых строений, — видимо, люди очень хотели остаться.
— Я обязательно найду им место. Но можно они немного поживут у нас? — просит девочка.
Муж целует её в лоб и, конечно же, соглашается. А вскоре он и не пытается с ней спорить — у Стражницы ужасно портится характер. А ещё она полнеет и часто жалуется на плохое самочувствие... Эти симптомы Логейн тоже знает.
— Извини... Сама не понимаю, что со мной, — говорит она после очередной истерики.
— Ты бе-ре-мен-на, — объясняет мужчина.
Глаза у магички округляются, и она лопочет:
— Я... Да... Но... Как же... Ур-ра-а-а!
Стражница прыгает ему на шею, и тейрн легко подхватывает жену: по сравнению с полным комплектом брони она — песчинка.
— Если будет парень, давай назовём его Кайланом, — хмуро бормочет Логейн.
— А если девочка — Изольдой, — поддерживает его жена.
У каждого из них есть, о ком жалеть. У каждого из них за спиной свой нелёгкий путь, полный потерь и трагических ошибок. Да и впереди не больше тридцати лет. Но, может быть, их ребёнку повезёт больше.