Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

И этим всё сказано.

«Наиболее известны двенадцать олимпийцев: шесть богов – Зевс, Посейдон, Гермес, Аполлон, Арес, Гефест, и шесть богинь – Деметра, Гера, Артемида, Афина, Афродита и Гестия. Впоследствии место Гестии, богини домашнего очага, в этой иерархии занял бог вина Дионис».

@темы: Книги, Цитаты

---

Читала я Джо Витале (который "Секрет"), про Хо'опонопоно. Суть в том же. Мы сами отвечаем за свою жизнь, реальность вокруг формируют наши мысли о ней... только в этой книжке автор идёт дальше: мы можем исцелить не только себя, но и кого угодно из окружающих, поскольку если их проблемы вошли в нашу жизнь, они уже имеют касательство до нас и мы уже отвечаем за них. Ну и учитель, от которого автор об этом узнал, вылечил целую больницу опасных психбольных, просто любя их... Читать в любом случае интересно, особенно про эту больницу.

Но я не о том. Неожиданной мыслью заканчивается книжка. Т.е. я её воспринимала как книгу о позитивном мышлении и принятии всего. Но под конец автор осознаёт, что это лишь второй этап пути. Первый — мы считаем себя жертвой, пешкой в руках судьбы, страдаем и мучаемся из-за внешних обстоятельств. Второй — мы осознаём, что внешних обстоятельств нет, мы всё призвали в жизнь сами; с этих пор мы стараемся использовать силу намерения и привлекать в жизнь только то, чего хотим. И третий этап — мы осознаём, что "хотелки" тоже не дают полного счастья, а счастье — жить в соответствии с замыслом Господним и принимать всё происходящее. Шах и мат!

Поразило так потому, что я параллельно читаю книжки "позитивномышленческие", дзеновские, православные. И первые с последними всегда были в противоречии. "Мир зависит от тебя" и "от тебя ничего не зависит, принимай всё со смирением". И когда один из этих подходов вдруг плавно перетёк в другой, было неожиданно. Особенно странно читать от человека, являющегося чуть ли не лицом идеи "призови себе машину и новый теливизор".

Но кстатида. Были периоды жизни, когда я занималась, например, Симороном. И действительно желания сбывались на раз, идёшь как в потоке удачи. Автобус? На! Деньги? На! Встречу с таким-то таким-то? Н-на! Это делает счастливее, несомненно. Таки "лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным". Но... полное счастье всё равно не приходит. И это довольно горько. Ведь ты понимаешь, что всё-о, о чём мечтал, сбылось, а чувствуешь, что всё равно недоволен, — что ж ты за олень-то такой. Оказывается, что это тоже лишь методика, механизм, а твоя внутренняя суть затронута мало. И если внутри нет спокойствия, это превращается в погоню за всё новыми хочухами и постоянное отслеживание мыслишек, чтобы не вкралась плохая, потому что она, зараза сбывается точно так же быстро. "Чтоб сбылись все твои желания", старинное проклятье.

Интересно, каковы результаты третьего подхода.


Если что, книжко можно скачать на Вконтактике в "Документах" как "Джо Витале - Жизнь без ограничений".

@темы: Книги, =), Жизнь: Религия, Впечатлялка: Одобряю

---

А, едва не забыла! В "Эмме" Остин ссылалась на г-жу Жанлис, я решила загуглить и нашла прелестный рассказ. Для удобства поправила под современные нормы языка, если хотите читать с ъ-ѣ-i и с диалогами в одну строку, вотъ.

Жанлис Мадлен Фелисите
Белая Магия или полезный шарлатан

    Один истинный и скромный мудрец жил — не скажем, где и когда — в приятном уединении. Он назывался Феофилом, некогда странствовал и наконец поселился в маленьком, смиренном домике. Феофил не любил пышности, имел чувствительное сердце, был философом и набожным. Против воли своей он сделался известным в соседстве, ибо часто помогал бедным. Хотели видеть его. Мудрец не искал знакомства; однакожь, будучи добродушен и вежлив, не мог грубым образом выгонять людей из своего домика. Соседи полюбили его и часто советовались с ним о делах своих. Зная свет и сердце человеческое, он с удивительною верностию предсказывал им следствие их благоразумных или дерзких намерений, так, что люди прославили его наконец волшебником... Следственно это было не в наше время: мы уже не верим чародейству, и вообще не любим верить... Слава Феофилова дошла наконец до самого Двора, и молодая Королева, посетив мнимого волшебника, требовала от него талисмана, который дал бы ей неограниченную власть над Королем и Королевством. Напрасно философ клялся, что он не волшебник и не Астролог: женщин трудно разуверить, когда они что-нибудь возьмут себе в голову. Королева начала сердиться, грозить — и Феофил, подумав,

сказал ей наконец...

сказал ей наконец:
    — Исполню желание Вашего Величества и составлю талисман, которого требуете; но для того, чтобы он имел симпатическое действие на Короля, мне надобно получить от вас волосы человека, душевно и бескорыстно к вам привязанного: мужчины или женщины — все одно.
    Королева нашла сие условие весьма незатруднительным: молодость легковерна, особливо на троне.
    — Я могу, — отвечала она, — дать вам волосы пяти человек, которые меня равно обожают.
    — Довольно одного, — сказал Феофил, — только надобно, чтобы он не требовал от вас никогда и никакой для себя милости, и не говорил вам дурного о своих не приятелях или совместниках: это обстоятельство необходимо для действия талисмана.
    Тут облаком печали затмилось лицо Королевы.
    — Как! — сказала она. — Вы не удовольствуетесь моим словом, когда я поручусь вам за искренность и бескорыстие привязанности?
    — Нет, Ваше Величество! — отвечал мудрый Феофил. — Вам должно непременно исполнить мое требование.
    — Между людьми, меня окружающими, — сказала Королева, — нет такого человека; но я буду искать новых друзей, и приеду к вам, когда найду в них то, чего вы хотите.
    Мудрец был доволен сим обещанием, в надежде избавиться навсегда от подобных докук; но он ошибся. Придворные, узнав, что Королева тайно была y философа, все захотели видеть его и с ним советоваться. Феофил, не имея возможности уверить сих господ в истине, старался обратить им в пользу самое их заблуждение. Молодая придворная дама, вышедшая недавно замуж, требовала от него эликсиру для постоянной любви супруга. Философ дал ей хрустальное сердце с красною ароматическою жидкостию, сказав:
    — Вот эликсир, который произведет желаемое вами действие, если вы исполните мое предписание. Носите это сердце на груди своей три месяца, и старайтесь быть всегда в самом мирном и кротком расположении души; избегайте неудовольствия, ссоры и всего волнующего кровь, чтобы эликсир мой принимал от вас только бальзамические излияния...
    — Как! Если я рассержусь, буду в досаде, в дурном нраве, — приревную?..
    — Эликсир испортится.
    — Можно ли? какая странность!
    — Разве вы не знаете, сударыня, что от присутствия людей нездоровых свертывается молоко?
    — Знаю; но тут одно физическое действие.
    — Нравственность имеет большое влияние на физику. Нет сомнения, что всегдашние досады и прихоти изменяют чистоту крови.
    — Правда, что я боюсь взглянуть на себя в зеркало, когда сержусь или досадую; глаза сделаются такие мутные, лицо такое грубое, такое красное...
    — A талисман утратит всю целебную силу свою.
    — Хорошо; так и быть! Я буду терпелива, кротка, весела и спокойна. Для такого важного предмета можно все из себя сделать. Подумаю о своем эликсире, и ничто не выведет меня из терпения.
    — Он сделает чудеса, если исполните предписание.
    — Как же употреблять его?
    — Через три месяца положите одну каплю в обыкновенное питье вашего супруга, и таким образом давайте ему по капле всякие шесть месяцев. В хрустальном сердце шестьдесят капель.
    — Следственно, их будет на тридцать лет? довольно! Через такое время муж мой не захочет уже порхать бабочкою!
    Красавица уехала с эликсиром, начала в точности исполнять предписание философа и рассказывала по всему городу, что Феофил есть великий чудотворец.
    Одна из её приятельниц, именем Феония, явилась к мудрецу с просьбою, чтобы он дал ей талисман от гнева. Прежде всего она выхваляла ему сердце и характер свой: чем мы обыкновенно начинаем, когда хотим признаться в слабости.
    — Я добродушна, — сказала Феония, — не злопамятна, не мстительна; чувствительна, искренна до крайности; имею единственно ту слабость, что безделка выводит меня из терпения, и что я за всякое противоречие рада вцепиться в волосы. Этот невольной порок удаляет от меня супруга, тихого и кроткого. Я люблю его, плачу и не могу удержать первых своих движений.
    — У меня есть верное лекарство, — отвечал Феофил, — это самой редкой талисман, ибо составлять его весьма трудно. Он был изобретен в глубокой древности одною философкою.
    — Женщиною?
    — Да, женщиною, которая употребляла свою мудрость на благодеяния вашему полу, вообще более нас склонному к излишней вспыльчивости. Сей талисман достался мне в наследство; не имея в нем нужды, отдаю его вам с удовольствием. Это золотое кольцо, усеянное финифтяными звездочками: вот оно.
    — Надобно только носить его?
    — Слушайте, что вам соблюдать должно. Как скоро рассердитесь, то замолчите, не говорите ни слова и в ту же секунду подите в кабинет свой: там, без свидетелей, опустите кольцо в стакан холодной воды и девять раз произнесите имя: Февиладемирезпдарнезюлмезидора.
    — Боже мой! это имя?
    — И весьма почтенное: имя той мудрой женщины, которая изобрела талисман, употребив на его составление пятьдесят лет жизни своей.
    — Не дивлюсь, что эта философка не славна в свете: такому имени трудно дойти до потомства; его никто не выговорит.
    — Я напишу для вас.
    — Постараюсь вытвердить наизусть. Вы говорите, что надобно его произнести девять раз?
    — Непременно; a после выньте кольцо, выпейте воду, и будете спокойны.
    — Это прекрасно!
    — Когда же случится вам быть в гостях, и следственно нельзя будет уйти в кабинет свой, тогда надобно хотя в мыслях произнести магическое имя; но признаюсь, что действие его ослабеет.
    — О! я не боюсь того: ко мне приходит сердце только дома; досадую и кричу на людей своих или на мужа, когда бываю с ним одна; a в свете я всегда учтива, кротка и снисходительна.
    — И так, наблюдая все сказанное, будете милы и тихи как Ангел.
    Обрадованная Феония унесла кольцо с именем Февиладемирезидарнезюльмезидора, написанном рукою философа. Имея хорошую память она могла в тот же вечер испытать его чудесную силу, и не могла надивиться глубокой мудрости Феофила. Однакожь не все были им так довольны. Он очень сухо принимал тщеславных и кокеток, и не давал им ничего. Однажды посетила его молодая дама с братом своим, любимцем Королевским, который хотел иметь талисман для успеха во всех своих честолюбивых намерениях.
    — Милостивый государь! — отвечал Феофил. — Разные Адепты находили средство делать золото и возобновлять молодость; но никогда не искали они средства удовольствовать честолюбивых: это явная химера.
    — По крайней мере, — сказала с живостию молодая дама, — дайте мне способ быть вечно милою, то есть не стареться, чтобы всегда пленять и кружить головы: одно истинное счастие для нас, женщин!
    Философ взглянул на нее с усмешкою: ибо она, не смотря на свою молодость и наряд, совсем не могла быть опасною прелестницею.
    — Милостивая государыня! — отвечал Феофил. — Зная верно будущее, предсказываю, что вам нет ни малой нужды в талисмане: ибо вы через двадцать лет будете так же наряжаться, так же грозить мужчинам, не оставляя ни планов, ни лестных надежд своих.
    — Боже мой! правду ли вы говорите?
    — Точную и совершенную.
    — Как же я счастлива! как весело!..
    Через несколько дней после того пришел к Феофилу человек богатый, добрый и чувствительный, именем Алькип, и сказал ему:
    — Я родился в изрядном состоянии, и в последние десять лет утроил свое богатство, единственно от того, что с равнодушием и беспечностию употреблял большие суммы денег на торговые предприятия, чрезмерно опасные. Но мне все удавалось, и такое удивительное счастие возбудило множество завистников; я имел бы их, думаю, гораздо менее, если бы разбогател обманами и подлостью. Не имея возможности укорять меня средствами моей фортуны, они стараются вредить мне с других сторон. Делая всегда добро, я нажил неприятелей, и беспрестанно чувствую действие их злобы; досадую, огорчаюсь и страдаю. Говорят, что ты, мудрый Феофил, составляешь талисманы для счастия людей: не можешь ли открыть мне способа восторжествовать над моими врагами?
    — Могу, — отвечал Феофил. — Я испытал на себе чудесное действие сего талисмана, и могу сообщить его другому, не переставая им пользоваться. Но для того надобно принять вас в глубокие таинства священной науки, и нужны некоторые опыты.
    — Как! мне должно сделаться Адептом?
    — Тем, что я сам.
    — Знаю, что от Адептов требуется великих жертв и строгой нравственности: я готов на все, чтобы получить желаемое, только не надеюсь на свой разум.
    — Требую единственно того, что зависит совершенно от вашей воли.
    — Итак, говори; все исполню.
    — Прежде всего надобно отказаться от всякого намерения и желания мстить.
    — Мне сделали столько неудовольствия!... неприятели мои так злобны!.. особливо двое из них ужасным образом неблагодарны, ибо я некогда осыпал их благодеяниями.
    — Как бы то ни было, надобно забыть все и снова искать случая обязать их.
    — Чего ты хочешь!
    — Необходимого. Так должно поступать и с другими неприятелями, но без гордости и хвастовства.
    — Даю слово молчать; но могу ли внутренно не гордиться таким великодушием? от меня ли зависит это чувство?
    — Один рассудок предохранит вас от гордости. Можете ли по справедливости хвалиться тем, что сделаете только из повиновения?
    — Правда; соглашаюсь с тобою. Я буду великодушен единственно для того, чтобы получить награду, которую мне обещаешь; следственно не должен ничем гордиться. Все ли теперь?
    — Все, ибо вы имеете доброе сердце и чистую совесть. Приходите через шесть месяцев.
    — И ты обещаешь мне дать бесценный талисман, посредством которого я восторжествую над своими врагами?
    — Да, y вас будет это сокровище, в самом деле бесценное для человека, который умеет ценить его. Надейтесь на мое слово; оно верно.
    Алькип простился с Феофилом, в твердом намерении исполнить его предписания, сколь они ни казались ему строгими. Через шесть месяцев он возвратился и сказал:
    — О мудрый Феофил! какою благодарностию обязано тебе мое сердце! Следуя твоим советам, я нашел уже счастие, и примирился со всеми врагами, кроме двух или трех, которые еще ненавидят меня, не смотря на мои одолжения; но целый свет осуждает их несправедливость, и, не имея в душе ни малейшей злобы, могу сказать, что я восторжествовал над своими неприятелями. Однакожь все еще желаю иметь обещанный талисман, по крайней мере для будущего времени.
    — Я дам его вам, — отвечал Феофил, — вот он!..
    Алькип смотрит, и видит только книгу... раскрывает ее и с умилением читает её священное заглавие... Слезы катятся из глаз его. Он становится на колени, и прижимая божественную книгу к своему сердцу, говорит:
    — Чувствую теперь святость закона прощать всех, и за зло платить добром! Смертный не мог его выдумать. Он есть закон Неба; и человек должен повиноваться ему для собственного благоденствия!
    Мы описывали только успехи Феофиловы; но слава его мало-помалу затмилась. Начали говорить, что он требует всегда нелепостей, и предпочли ему других Астрологов. Феофил снова мог наслаждаться счастливою неизвестностию, и теми удовольствиями, которые милее славы для сердца опытного и доброго: спокойными досугами, миром и свободою!
   

@темы: Книги, Впечатлялка: Одобряю

---

Пальцем в яблочко

Неожиданно осознала, что Бурах следует пути дзен... На самом деле, тут пара цитат от Чжуан-цзы, выдернутых из той книжки.

«Предположим, лодка пересекает реку, и с ней вот-вот столкнется пустая лодка. Даже раздражительный человек не рассердился бы. Но предположим, что во второй лодке кто-то есть. Тогда находящийся в первой лодке закричал бы, чтобы тот сохранял дистанцию. И если бы находящийся во второй лодке не услышал ни в первый раз, ни когда ему это прокричали три раза, со стороны находящегося в первой неизбежно последовала бы брань. В первом случае не было гнева, во втором он был; так как в первом случае лодка была пуста, а во второму занята. Так же и с человеком. Если бы он только мог идти по жизни пустым, мог бы кто-нибудь причинить ему вред?»

+1.

Тут то самое "Меня опутали интригами?.. Да какое мне дело". А вот о пути Гаруспика в принципе:

«Повар на кухне разделывал бычьи туши для царя Вэнь-хоя. Взмахнет рукой, навалится плечом, подопрет коленом, притопнет ногой, и вот: вжик! бах! Блестящий нож словно пляшет в воздухе.
"Прекрасно! — воскликнул царь Вэнь-хой. — Сколь высоко твое искусство, повар!"
Отложив нож, повар сказал в ответ:
"Ваш слуга любит Путь, а он выше обыкновенного мастерства. Поначалу, когда я занялся разделкой туш, я видел перед собой только туши быков, но минуло три года — и я уже не видел их перед собою! Теперь я не смотрю глазами, а полагаюсь на осязание духа, я перестал воспринимать органами чувств и даю претвориться во мне духовному желанию.
Вверяясь Небесному устройству, я веду нож через главные сочленения, непроизвольно проникаю во внутренние пустоты, следуя лишь непреложному, и потому никогда не наталкиваюсь на мышцы или сухожилия, не говоря уже о костях.
Хороший повар меняет свой нож каждый год — потому что он режет. Обычный повар меняет свой нож каждый месяц — потому что он рубит. А я пользуюсь своим ножом уже девятнадцать лет, разделал им несколько тысяч туш, а нож все еще выглядит таким, словно только что сошел с точильного камня. Ведь в сочленениях туши всегда есть зазор, а лезвие моего ножа не имеет толщины. Когда же то, что не имеет толщины, вводишь в пустоту, ножу всегда найдется предостаточно места, где погулять. Вот почему даже спустя девятнадцать лет мой нож выглядит так, словно только что сошел с точильного камня. Однако же всякий раз, когда я подхожу к трудному месту, я вижу, где мне придется нелегко, и собираю воедино мое внимание. Пристально вглядываясь в это место, я не делаю быстрых и резких движений, веду нож старательно, и вдруг туша распадается, словно ком земли рушится на землю. Тогда я поднимаю вверх руку, с довольным видом оглядываюсь по сторонам, а потом вытираю нож и кладу его на место".
"Превосходно! — воскликнул царь Вэнь-хой. — Послушав своего повара, я понял, как нужно вскармливать жизнь!"»

Вот как связаны видение линий тела, предсказание судьбы, разделка туш и хирургия.

Представляете? Кидала скорее ради смеха... а оказалось, что разработчик руководствовался именно второй притчей!

@темы: Игры, Книги, Жизнь: Религия, Игры: Мор. Утопия

---

Опять не по порядку, но читаю Дугласа Хардинга, "Религии мира". Автор проводит сравнительный анализ мировых религий, включая их ответвления. Довольно кратко, так что мне пока почти всё известно; посмотрим, что будет дальше. У Александра Меня есть такой анализ, всё собиралась прочесть, но он в 7 томах. Вот и решила пока "брошюрку" полистать. (Но надо, надо будет взяться. Автор и человек Мень изумительный.)

А на Хардинга наткнулась, когда хотела посмотреть новый мультик и набрала в поисковике рутрекера "Книга жизни". Столько интересного вылезло! О_о В том числе "Маленькая книга жизни и смерти" как раз от Хардинга. "Книга написана с юмором и простотой, достойными поставленной перед ней задачи — противодействовать концептуальным страхам смерти и разоблачить ошибочные представления о том, что вы считаете "собой" и что является смертным". Пока не читала, но судя по описанию и предыдущей книге ничего нового не открою... Но примеры страниц!..

@темы: Книги, xD, Жизнь: Религия

---

Я сообразила, что это надо в отдельный пост. В принципе, Новый Завет я читаю с интересом, а не преклонением. Много можно вычитать интересных мыслей. Мне, например, всегда нравился этот сюжет:

«Женщина, именем Марфа, приняла Его в дом свой; у неё была сестра, именем Мария, которая села у ног Иисуса и слушала слово Его. Марфа же заботилась о большом угощении и, подойдя, сказала: Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? скажи ей, чтобы помогла мне. Иисус же сказал ей в ответ: Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у неё».

Эта тема меня и так вдохновляла: что действительно важно? Получается, женщина от богемы, чьи дети голодные и неумытые, не так уж не права, важнее, что они развиваются духовно? А тут выяснилось, что есть множество стихов, совершенно по-разному её раскрывающих.

Мистраль,

Габриэла Мистраль:

Зачаты в одной постели,
вдвоем с рассветом вставали.
и вместе пили и ели,
и вместе век вековали,
к одним родникам ходили,
к одним ключам припадали.

Кипело все под руками
у Марфы, жизнью наполнясь,
и пенился хохолками
курятник в гомоне горлиц,
звенели плошки с горшками,
котлы распирала гордость.

И Марфа шагом веселым
спешила, чуждая смутам,
к своим давильням и пчелам,
годам, часам и минутам...

К ней всё, ожидая встречи,
тянулось, вниманью радо:
так на бубенец овечий
спешит послушное стадо.
И лишь Мария — далече,
в углу, где тишь да лампада.

В углу, где замерли звуки,
прядет, а не видно нитки.
И что там детские руки
рисуют по синей плитке?
Что варит она незримо,
а нет ни огня, ни дыма?

И полднем золотоглазым,
пока сестра хлопотала
о всех нуждавшихся разом,
ее Марии не стало.

Без сборов и суматохи
отправилась в путь далекий,
бесшумно замерли вздохи,
слегка побледнели щеки.
В углу, тишиной повита,
одета прохладной тенью,
она — как лед сталактита,
как сон сухого растенья.

Шли годы. Марфа старела.
Забило копотью вьюшки.
Молчал котел помертвело,
остыл очаг у старушки,
и стала белее мела
ее коса огневая.
Все чаще, забыв про дело,
кому-то в ответ кивая,
она в уголке сидела,
как в юности та, другая...

И под нос себе устало,
прикрыв глаза неживые,
“Мария”, — она шептала,
а после опять: “Мария!”
И раз, не окончив фразу,
одно затаив желанье,
шагнула к сестре, и сразу
порвалась нитка дыханья...
А Марфа шагала небом,
не зная, кто был, кто не был...

Кудряшева, Киплинг, Чапек, Цветаева.

Я даже не знаю, как прокомментировать. На мой взгляд, мысль самодостаточна. Вот моя бабушка всегда была дочерью Марфы. Раньше она всё время на всех ругалась, всех критиковала... и делала, делала, делала для нас столько, что ни один из нас не смог и четверть такого бы совершить.
А я, видимо, дочь Марии. Отсюда и идёт моё отношение к смерти и жизни. А может быть, эти стадии меняются в зависимости от обстоятельств и обязательств?.. до определённого предела меняются, наверное. У меня они очень чётко зависят от того, надо ли заботиться о близких. Это типичное: когда ты один и неделями почти не ешь или когда все дома и ты каждый день готовишь что-то новое и вкусное.

P.S. Кстати, ещё забавно. Марфа и Мария (из Вифании) — сёстры того самого Лазаря, которого воскресил Христос, слово лазарет ещё от него идёт. И этим всё примерно ограничивается. В православии. А в католичестве эта Мария — Мария Магдалина, раскаявшаяся блудница. И тут-то история принимает совсем иной оборот!

@темы: Книги, Жизнь: Религия

---

Чтение, 3.

Эх, ладно, давайте ещё немного про чтение. Давно это было, но хочу быть последовательной.

Бла-бла, заканчивающееся тем, что решила почитать Остин.

У меня много нечитанных книг от Азбуки-Классики (знаете, оранжево-зелёные). Обычно покупала по дороге к метро по принципу: "О, эту я ещё не читала". Соответственно, там оказывались не столь известные вещи, которые не на слуху и поэтому я даже особо не предполагала, о чём они. (Наверное, потому они и такие дешёвые.) Не то чтобы всё это копилось, нет, некоторые я читала. И когда сломалась книжка на электронных чернилах, решила заняться бумажными. (Я с телефона не люблю читать, с тех пор как обнаружила, насколько на самом деле падает зрение от этого. Раньше-то казалось, ерунда. Кстати, книжка была Inch. Не берите ни за что.)
Ах, да. Хотелось почитать милое, не тяжёлое. Открываю аннотации, а там: "...В самые тёмные недра человеческой натуры...", "...Кошмарной трагедией...", "...Череда смертей..." Что ж такое! Наконец нашла Остин, "Уотсоны". Милое, милое, но... неоконченный роман.

Решила у неё что-то ещё прочесть, решилась даже с экрана. Я о ней тоже очень мало знала, её всегда ставили в один ряд с Бронте, а к той я после "Джейн Эйр" отношусь скептически. Оказалось куда лучше. Я читала "Эмму". Там девушка решила сватать других людей, но всё время лажала. Такой... не пошлый любовный роман, но с более глубокими характерами и порой дельными мыслями. Собственно, больше сказать и нечего. Интересно было читать и... ненапряжно. Собственно, то, что и хотела. Но вот что интересно! Эта книга так медленно и долго тянулась, что я аж решилась бросить её и досмотреть экранизации. Но единственная зацепившая шла всего полтора часа и я подумала, там же порежут все сюжетные ветки! А дочитав, сама пришла к выводу: если урезать книгу в 4 раза, она ничего не потеряет. Совсем ничего! Сталкивалась с подобным, но никогда в таких масштабах.

Я так поняла, что это не лучший её роман и он не был хорошо принят: "небольшой тираж романа так и не был полностью распродан при жизни Джейн Остин" — наверное, стоит посмотреть на остальные.


С экранизациями забавно. Перебирала несколько: просматривала самые яркие моменты. BBC-шная, казалось бы, должна быть лучшей... но герои так кривляются и машут руками, что вся суть "английских джентльменов и леди" идёт прахом. А, и ещё все молодые-красивые, прям "Амалур". Посмотрела я на эти "яркие моменты": О_О — и выключила. Слава богу, в памяти и не отложилось. В экранизации 96-го года с Кейт Бесингсейл, наоборот, эти так играют актёры, что я аж залипала на этих ярких моментах. Жалела, что вместо дочитывания не посмотрела её; хотя там, кажется, кое-какие ветки упущены и Эмма страшная. Но больше всего впечатлила постановка 72-го года. Там такой английский! Прям хоть смотри всю, сразу после чтения книги — просто чтобы насладиться озвучкой.

@темы: Кино, Книги

---

Попочтение, часть 2.

Читала я "Оливера Твиста". Странное ощущение: будто "Дэвид Копперфильд" — это тот же роман, просто переписанный. Повороты сюжета те же, зачин тот же, концовка близкая, персонажи точно такие же. Но более того, многие моменты

достойны пера осмеиваемых "йуных аффторов".

достойны пера осмеиваемых "йуных аффторов". Многие персонажи настолько похожи, что в постановке потребовалось бы два актёра: хороший и плохой. Дальше уже вариации. Хороший в платьице, хороший в оборванных штанах, хороший в костюме... Героиня опять страдает от Болезни. Страшная, страшная Болезнь! Она не имеет симптомов или причин, кроме уместности для сюжета. Все, даже доктора, называют её лишь "болезнью" и скорбно качают головами, предрекая девушке скорую смерть. Назначить лечение? Нет, это ж болезнь.
Одна из основных, долго выдерживаемых интриг романа раскрывается предложением в 14 строк. Я перечитывала его трижды, чтобы понять последовательность событий и отношения действующих лиц. Любовные диалоги состоят из фраз-абзацев чуть поменьше, но компенсируют это обилием слащавых метафор. Ну а концовка сладка настолько, что кривились бы даже герои диснеевских мультиков.
Если бы я прочла это на СамИздате, подумала бы, что, хоть и написано МТА, но всё же у него есть потенциал. Что это классика — не верится.
Самое удивительное, что произведение ухитряется оставаться интересным несмотря на все эти эпические моменты. Аж не спала, чтобы узнать, что же дальше. И я, в принципе, брала Диккенса именно потому, что хотелось прочесть что-то хорошее, приятное, без героев с сомнительной моралью, без ушата помоев. Порой слащавость была излишняя, но в целом впечатление осталось приятное. Впрочем, если кто-то будет искать, что из классики почитать: лучше "Копперфильда". Суть та же, а написано лучше. "Твиста" — только если хотите: 1) прочесть всего Диккенса; 2) хорошенько посмеяться; 3) поднять себе самооценку и убедиться, что даже человек, ужасно писавший вначале, может стать признанным автором.

Но неспроста же я начала с поста про критиков. В конце книжки идёт приложение, где Грэм Грин отмечает те же недостатки, что я перечислила, и примерно в том же юмористическом ключе. И тут он бросает: "Мир Диккенса — это мир без Бога". Весьма удивило, поскольку... не каждая религиозная книга столь выспренно-нравственна, как у Диккенса. Ну да ладно... дальше всё снова нормально... и совершенно неожиданно, без связи с предыдущим абзацем статья заканчивается фразой: "Что же до истины, то стоит ли удивляться, что в эту, как и во множество более поздних книг, незамеченный автором, проникает извечный дух манихейства, с простотой и жестокостью отметающий наши сомнения в том, что мир сотворён Сатаной, а не Богом, и убаюкивающий нас музыкой отчаянья?"

Я просто приведу концовку.

Я просто приведу концовку.

    «Рука, пишущая эти строки, начинает дрожать по мере приближения к концу работы и охотно протянула бы немного дальше нити этих приключений.
Я неохотно расстаюсь с некоторыми из тех, с кем так долго общался, и с радостью разделил бы их счастье, пытаясь его описать. Я показал бы Роз Мэйли в полном расцвете и очаровании юной женственности, показал бы ее излучающей на свою тихую жизненную тропу мягкий и нежный свет, который падал на всех, шедших вместе с нею, и проникал в их сердца. Я изобразил бы ее как воплощение жизни и радости в семейном кругу зимой, у очага, и в веселой компании летом; я последовал бы за нею по знойным полям в полдень и слушал бы ее тихий, милый голос во время вечерней прогулки при лунном свете; я наблюдал бы ее вне дома, всегда добрую и милосердную и с улыбкой неутомимо исполняющую свои обязанности у домашнего очага; я описал бы, как она и дитя ее покойной сестры счастливы своей любовью друг к другу и многие часы проводят вместе, рисуя в своем воображении образы друзей, столь печально ими утраченных; я вновь увидел бы радостные личики, льнущие к ее коленям, и прислушался бы к их болтовне; я припомнил бы этот звонкий смех и вызвал бы в памяти слезы умиления, сверкавшие в кротких голубых глазах. Все это и еще тысячу взглядов и улыбок, мыслей и слов — все хотел бы я воскресить.
    О том, как мистер N продолжал изо дня в день обогащать ум своего приемного сына сокровищами знаний и привязывался к нему все сильнее и сильнее по мере того, как он развивался и прорастали семена тех качеств, какие он хотел видеть в нем. О том, как он подмечал в нем новые черты сходства с другом своей молодости, которые пробуждали воспоминания о былом и тихую печаль, но были сладостны и успокоительны. О том, как двое сирот, испытав превратности судьбы, сохранили в памяти ее уроки, не забывая о милосердии к людям, о взаимной любви и о пылкой благодарности к Тому, кто защитил и сохранил их. Обо всем этом не нужно говорить. Я сказал, что они были истинно счастливы, а без глубокой любви, доброты сердечной и благодарности к тому Существу, чей закон — милосердие и великое свойство которого — благоволение ко всему, что дышит, — без этого не достижимо счастье».

Как ещё больше написать про Бога? Где здесь отчаяние?! Научился ёжик дышать попой; сел на пенёк и задохнулся. Некоторые критики, очевидно, научились ей читать...

Чтобы закончить на хорошей ноте, отмечу, что был ну очень хороший момент.

Но он спойлерный.

Там был парнишка, который всё время смеялся. Серьёзно, каждую сцену, в любой ситуации он только и делал, что хохотал. Вызывал недоумение, поскольку было чересчур даже для комедийного персонажа. А в конце романа он ведёт себя самоотверженно, героически. Но переход не выглядит резким — из-за того, как меняются все персонажи после определённых событий, и из-за одного вставленного момента, которое выводит Чарли из 100%-ных сайдкиков. Забавно, что теперь, недельку спустя, вижу только хорошее. Например, вот этот момент, где парнишка раскрывается, — настолько живой и яркий!
Судя по трейлеру, фильм 2005-го хорош. (Хотя судить по трейлеру — наивно.) А в сериале 2007-го Нэнси — негритянка... Однако смотреть-то и не хочется, всё и так перед глазами стоит. С другой стороны, может, актёрская игра сгладила бы шероховатости.

@темы: Книги, Книги: Диккенс

---

Попочтение, часть 1.

Когда-то давно помогала братику с уроками: надо было составить обзор статей разных критиков на "Отцов и детей". Было познавательно. Но один сударь потряс меня до глубины души.

Пара кусочков.

    «...Вы забываете, что перед вами лежит роман талантливого художника, и воображаете, что вы читаете морально-философский трактат, но плохой и поверхностный, который, не удовлетворяя уму, тем самым производит неприятное впечатление и на ваше чувство. Это показывает, что новое произведение г. Тургенева крайне неудовлетворительно в художественном отношении. Давнишним и рьяным поклонникам г. Тургенева не понравится такой отзыв об его романе, они найдут его резким и даже, пожалуй, несправедливым. Да, признаемся, мы и сами удивились тому впечатлению, которое произвели на нас "Отцы и дети". Мы, правда, и не ожидали от г. Тургенева чего-нибудь особенного и необыкновенного, как не ожидали, вероятно, и все те, кто помнит его "Первую любовь"; но и в ней все-таки были сцены, на которых можно было остановиться не без удовольствия и отдохнуть после разных, совершенно непоэтических, причуд героини».
    «Автор питает к героям какую-то личную ненависть и неприязнь, как будто они лично сделали ему какую-нибудь обиду и пакость, и он старается отметить им на каждом шагу, как человек лично оскорбленный; он с внутренним удовольствием отыскивает в них слабости и недостатки, о которых и говорит с дурно скрываемым злорадством и только для того, чтобы унизить героя в глазах читателей».
    «Он детски радуется, когда ему удается уколоть чем-нибудь нелюбимого героя, сострить над ним, представить его в смешном или пошлом и мерзком виде; каждый промах, каждый необдуманный шаг героя приятно щекочет его самолюбие, вызывает улыбку самодовольствия, обнаруживающую гордое, но мелкое и негуманное сознание собственного превосходства. Эта мстительность доходит до смешного, имеет вид школьных щипков, обнаруживаясь в мелочах и пустяках. Героя пригласили сразиться в преферанс; он согласился, остроумно намекнув, что обыграет всех. "А между тем, — замечает г. Тургенев, — герой все ремизился да ремизился. Одна особа мастерски играла в карты; другая тоже могла постоять за себя. Герой остался в проигрыше, хотя незначительном, но все-таки не совсем приятном" . "Отец Алексей, говорили герою, и в карточки не прочь поиграть. Что ж, отвечал он, засядем в ералаш, и я его обыграю. Отец Алексей сел за зеленый стол с умеренным изъявлением удовольствия и кончил тем, что обыграл героя на 2 руб. 50 коп. ассигнациями". — А что? обыграл? не стыдно, не стыдно, а еще хвастался! — говорят обыкновенно в таких случаях школьники своим товарищам, посрамленным хвастунам. Потом г. Тургенев старается выставить главного героя обжорой, который только и думает о том, как бы поесть и попить, и это опять делается не с добродушием и комизмом, а все с тою же мстительностью и желанием унизить героя даже рассказ об обжорстве. При всех сценах и случаях еды г. Тургенев как бы не нарочно замечает, что герой "говорил мало, а ел много"; приглашают ли его куда-нибудь, он прежде всего справляется, будет ли ему шампанское, и уж если доберется до него, то теряет даже свою страсть к словоохотливости, "изредка скажет слово, а все больше занимается шампанским"».

И так далее, там много страниц. Это Антонович М.А. Но... но... что за бред?! Там же очевидно, что он ест много, потому как врач, человек сугубо практический и их болтовня ему не интересна; потому что он много времени проводит на свежем воздухе, усердно трудится, наконец!

Это меня так впечатлило, что я даже цитировала Змею (и хорошо, потому что статью я бы перечитывать не стала, а вот из диалога кусочки дёргать легко). Если сначала было ощущение, что мы с критиком читали разные книги, то в конце стало казаться, что мы читали разным местом.
Как уже сказала, было это давно, Змею я изложила — так бы и не стала ворошить, но теперь возник повод вернуться к этой теме... о котором мы узнаем из следующего книжкопоста. А пока, чтобы закончить на хорошей ноте, замечу, что отзывы Герцена и Страхова хороши и познавательны. Любимое:

    «Итак, вот оно, вот то таинственное нравоучение, которое вложил Тургенев в свое произведение. Базаров отворачивается от природы; не корит его за это Тургенев, а только рисует природу во всей красоте. Базаров не дорожит дружбою и отрекается от романтической любви; не порочит его за это автор, а только изображает дружбу Аркадия к самому Базарову и его счастливую любовь к Кате. Базаров отрицает тесные связи между родителями и детьми; не упрекает его за это автор, а только развертывает перед нами картину родительской любви. Базаров чуждается жизни; не выставляет его автор за это злодеем, а только показывает нам жизнь во всей ее красоте. Базаров отвергает поэзию; Тургенев не делает его за это дураком, а только изображает его самого со всею роскошью и проницательностью поэзии.
    Одним словом, Тургенев стоит за вечные начала человеческой жизни, за те основные элементы, которые могут бесконечно изменять свои формы, но в сущности всегда остаются неизменными. Что же мы сказали? Выходит, что Тургенев стоит за то же, за что стоят все поэты, за что необходимо стоит каждый истинный поэт. И, следовательно, Тургенев в настоящем случае поставил себя выше всякого упрека в задней мысли; каковы бы ни были частные явления, которые он выбрал для своего произведения, он рассматривает их с самой общей и самой высокой точки зрения.
    Общие силы жизни — вот на что устремлено всё его внимание. Он показал нам, как воплощаются эти силы в Базарове, в том самом Базарове, который их отрицает; он показал нам, если не более могущественное, то более открытое, более явственное воплощение их в тех простых людях, которые окружают Базарова. Базаров — это титан, восставший против своей матери-земли; как ни велика его сила, она только свидетельствует о величии силы, его породившей и питающей, но не равняется с матернею силою.
Как бы то ни было, Базаров все-таки побежден; побежден не лицами и не случайностями жизни, но самою идеею этой жизни. Такая идеальная победа над ним возможна была только при условии, чтобы ему была отдана всевозможная справедливость, чтобы он был возвеличен настолько, насколько ему свойственно величие. Иначе в самой победе не было бы силы и значения».

@темы: Книги, о_О

---

Читала, как автор пытался раскрутить себя на форуме, прикидываясь восторженными читателями. Дело-то нередкое, но тут вышло интересно, даже когда знаешь, чем кончится.
А потом открыла предисловие к "Оливеру Твисту". О_____О Ну то же самое! Будто тред не закрывала)

@темы: Книги, xD

---

Кусочек «Обломова».

«— В самом деле, не видать книг у вас! — сказал Пенкин. — Но, умоляю вас, прочтите одну вещь; готовится великолепная, можно сказать, поэма: «Любовь взяточника к падшей женщине». Я не могу вам сказать, кто автор: это еще секрет.
— Что ж там такое?
— Обнаружен весь механизм нашего общественного движения, и все в поэтических красках. Все пружины тронуты; все ступени общественной лестницы перебраны. Сюда, как на суд, созваны автором и слабый, но порочный вельможа и целый рой обманывающих его взяточников; и все разряды падших женщин разобраны... француженки, немки, чухонки, и всё, всё... с поразительной, животрепещущей верностью... Вот вы прочтите, увидите сами.
— Нет, Пенкин, я не стану читать.
— Отчего ж? Это делает шум, об этом говорят...
— Да пускай их! Некоторым ведь больше нечего и делать, как только говорить. Есть такое призвание.
— Да хоть из любопытства прочтите.
— Чего я там не видал? — говорил Обломов. — Зачем это они пишут: только себя тешат...
— Как себя: верность-то, верность какая! До смеха похоже. Точно живые портреты. Как кого возьмут, купца ли, чиновника, офицера, будочника, — точно живьем отпечатают.
— Из чего же они бьются: из потехи, что ли, что вот кого-де не возьмем, а верно и выйдет? А жизни-то и нет ни в чем: нет понимания ее и сочувствия, нет того, что там у вас называется гуманитетом. Одно самолюбие только. Изображают-то они воров, падших женщин, точно ловят их на улице да отводят в тюрьму. В их рассказе слышны не «невидимые слезы», а один только видимый, грубый смех, злость...
— Что ж еще нужно? И прекрасно, вы сами высказались: это кипучая злость — желчное гонение на порок, смех презрения над падшим человеком... тут все!
— Нет, не все! — вдруг воспламенившись, сказал Обломов. — Изобрази вора, падшую женщину, надутого глупца, да и человека тут же не забудь. Где же человечность-то? Вы одной головой хотите писать! — почти шипел Обломов. — Вы думаете, что для мысли не надо сердца? Нет, она оплодотворяется любовью. Протяните руку падшему человеку, чтоб поднять его, или горько плачьте над ним, если он гибнет, а не глумитесь. Любите его, помните в нем самого себя и обращайтесь с ним, как с собой, — тогда я стану вас читать и склоню перед вами голову... — сказал он, улегшись опять покойно на диване. — Изображают они вора, падшую женщину, — говорил он, — а человека-то забывают или не умеют изобразить. Какое же тут искусство, какие поэтические краски нашли вы? Обличайте разврат, грязь, только, пожалуйста, без претензии на поэзию.
— Что же, природу прикажете изображать: розы, соловья или морозное утро, между тем как все кипит, движется вокруг? Нам нужна одна голая физиология общества; не до песен нам теперь...
— Человека, человека давайте мне! — говорил Обломов. — Любите его...
— Любить ростовщика, ханжу, ворующего или тупоумного чиновника — слышите? Что вы это? И видно, что вы не занимаетесь литературой! — горячился Пенкин. — Нет, их надо карать, извергнуть из гражданской среды, из общества...
— Извергнуть из гражданской среды! — вдруг заговорил вдохновенно Обломов, встав перед Пенкиным. — Это значит забыть, что в этом негодном сосуде присутствовало высшее начало; что он испорченный человек, но все человек же, то есть вы сами. Извергнуть! А как вы извергнете из круга человечества, из лона природы, из милосердия божия? — почти крикнул он с пылающими глазами».

Да, очень мне близко это произведение. (Однако насколько же оно лучше "Обрыва" и "Обыкновенной истории"! Сильнее только у Грибоедова с "Горем от ума": остальное едва можно читать.)

@темы: Книги, Цитаты, Мыслевслух, Свой тэг: Любимые посты

---

Джекил vs. Хайд

Сегодня-то-есть-вчера были с близняшками в театре Моссовета на "Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда".

Не отзыв, а просто болтовня по теме.

— Угадайте, кто мне больше всех понравился. Подсказка: это очень в моём стиле.
— Хм-м. Нет идей. Не могу даже понять, что значит "в твоём стиле".
— Ну-у... видела в подтанцовке блондина в жилете, отделанном мехом?
— О. Действительно, в твоём стиле.

На самом деле все были крайне хороши. И все в равной степени понравились. Задумалась, не почитать ли книгу или не посмотреть фильм (ведь наверняка сильно изменили). Но смотреть страшно: очень уж по-разному можно повернуть это историю... в зависимости от того, кто снимает, Джекил или Хайд. Мюзикл вот ставил доктор. Вышло очень по-светлому: о доброте, о дружбе и любви, о нравственности. В рецензии одного из журналов говорится: «Некоторые тексты про Бога и недремлющего дьявола лучше и вовсе не слышать — они уместнее звучали бы на пуританской проповеди где-нибудь в Америке двухсотлетней давности. Александр Домогаров, на которого, собственно, и придет большая часть публики, подтверждает известную актерскую аксиому о том, что зло играть в сто крат интереснее. Как только его благообразный доктор Джекил загонит себе в вену первую инъекцию своего препарата, разделяющего, в человеке добро и зло, актер с удовольствием и даже, кажется, с облегчением (ну наконец-то!) ныряет в глубины дозволенной характерности [...] Впрочем, если вы попадете на этот старательный и в высшей степени морализаторский спектакль...» — здесь, как видите, с нами говорит Хайд. Вообще, крайне интересная тема. Хайдов-и-Джекилов, Добра-и-Зла. Иногда прямо прослеживается))
Мне, разумеется, не показалось, что было слишком много слов о Боге и Дьяволе, — но, что показательно, со мной согласна и атеистка Айнура.

Поняла, что мне очень импонирует типаж Ирины Климовой. Её немало (то есть, она не анорексичка, как сейчас принято), при этом она смотрится очаровательно. По-моему, у неё отличная фигура. И носик очаровательный. И в целом... такой Янтарь. Очень нравится мне ещё с "Иисуса Христа".

Клац.

А ребята в чёрно-красном стойко ассоциировались с Джином Казамой. Ну и в принципе радуют герои образа "раскаявшаяся проститутка" со времени, нет, не Магдалины, а тургоровской Ире. В Ире, конечно, этого не было, но у меня есть героиня, прообразом которой была она, я её целенаправленно создавала: чтобы Ире не кончалась, больше, больше Ире!..)
Джекил немного ассоциировался с Андерсом, но только потому что доктор и волосы собраны в хвост. И раздвоение личности, где одна добрая и мирная, а другая убивает противников. И...)
Кстати, вот интересно. Ире, вроде бы, такая... плотско-неразборчивая) Но в этой терминологии она — Джекил)

Какие-то девушки на креслах сзади всё болтали, пока я их не спросила, далеко ли до конца диалога. Хорошо, что после этого замолчали, но испортили одну из лучших арий. Раза три за время спектакля раздавались телефонные трели, а один раз парень даже стал разговаривать. Я изумлена.

Как видите, мне не особо есть, что сказать. Во время "Монте-Кристо" я незаметно плакала; запомнила много артистов оттуда и подбирала спектакли по принципу "есть ли они там", пересмотрела кучу раз с разным составом... А здесь — просто очень здорово. Но уже рада, что они показали со светлой стороны такую тему. Может, если послушаю песни оттуда и посмотрю видео, зацепит сильнее.

Ну и конечно, "Халк" и те экранизации, где Хайд мутирует в монстра... такой фарс.


Кстати! Я ж повесть прочла. Действительно, ничего, что я боялась, хотя подход "никто не знает — совесть спокойна", конечно, ох. (Но это мне более понятно, лицемерие как раз мне ближе.) А вот отличий в сюжете полным-полно, весьма интересно переиграли. На всякий случай под кат, тем более, что он

выложен.

выложен: торрент, Вконтакт — по-моему, это разные записи (сужу по длительности). На Вк не лучшее качество видео, но вполне приемлемое, а главное, звук хороший. Насчёт торрента ничего не скажу, он на 4Гб. И английские версии там лежат.

Катик.

Прослушать или скачать Джекилл и Хайд ФАСАД бесплатно на Простоплеер

Версия в "нужной" аранжировке, но хуже качеством и текст песни.

Прослушать или скачать Фасад бесплатно на Простоплеер

Хор : Наш общественный быт —
Это бал-маскарад:
Все приличны на вид,
Всё пристойно на взгляд,

Спайдер: А на деле — это только фасад!

Хор: В уголках потемней
Зло безбожно творят
Те, кто в свете огней
О добре нам твердят:

Страйд: Благочестье — превосходный фасад!

Хор: День за днем
Мы двойную жизнь ведем
И друг друга продаем,
Не ставя ни в грош!

Спайдер: Все мы знаем, что...

Хор: Жизнь — игра,
В ней ни зла нет, ни добра —
Только вечный маскарад
Ханжей и святош!

Аттерсон: Только глянешь вокруг —
Видишь точный ответ
Это — страшный недуг,
И лекарства здесь нет:
Лицемеры нас ведут прямо в ад —
Вот, что прячет фасад!

Спайдер: Всюду маски, а не лица —
Кто тут умник, кто тупица...
Каждый может что-то скрыть... и

Хор: Что там?

Аттерсон: Вот витрина, посмотри
И угадай, что там внутри,

Спайдер: И я могу держать пари —
Не то!

Хор: Какое лицо ты скрываешь,
И чья это там голова?

Аттерсон: Лиц под маской полно —
Не одно,
А, как минимум, два!

Люси: Здесь убийцы попутно —
Святые отцы,
Проповедники лгут... но
Правдивы лжецы!

Хор: Всё, что мутно —
Скроет яркий фасад!
Если каждый из нас —
Помесь зла и добра,

Люси: Как мы помним сейчас,
Кем мы были вчера?

Страйд: Ну, а завтра
Всё прикроет фасад!

Хор: Правда, тут
Есть закон и честный суд:
Взяток даром не берут...

Леди Б.: Кто платит — тот чист!

Спайдер: А не проще ли...

Хор: Всё забыть,
И на всё глаза закрыть...

Страйд: Должен безупречным быть
Любой моралист!

Хор: За фасадом,за зло
И за свой компромат
Кто нарушит условия,
Тех не простят

Спайдер: На здоровье важен
Только фасад

Хор: Безупречный фасад

Аттерсон: Все мы холим и чтим
Наш прекрасный фасад
Что таится за ним?
Или там райский сад?

Хор: Только страшно
Показать его зад!
Что скрывает фасад?

Аттерсон: Симпатичный фасад!

Хор: Загляни за фасад!

Спайдер: Загляни за фасад!


Отец доктора Генри Джекила потерял рассудок. Доктор интересуется разделением человеческой души на добро и зло, считая, что, постигнув эту тайну, сможет открыть и остальные загадки человеческого разума — и вылечить отца. Он говорит своему другу Аттерсону, что уже близок к финалу, осталось лишь провести эксперимент. Он просил Совету Управляющих Госпиталя разрешить ему провести эксперимент на добровольце, например, из заключённых — самом опустившемся, самом бесполезном для общества, чтобы он смог ему помочь. Ему отказали.
Сейчас сэр Денверс Кэру, почтенный член этого совета и отец невесты Джекила, убеждает совет выслушать доктора ещё раз. Они собираются, но высмеивают его и снова отказывают. Генри не знает, что делать. Сэр Кэру рекомендует ему не заниматься всякой ерундой в преддверии свадьбы.
Чтобы развлечь друга, Аттерсон приводит его в кабаре. Там все лица этого совета, включая епископа и женщин, а одна из этих леди — хозяйка заведения. (Этот момент я не очень поняла, но, видимо, подтверждает песню про "Фасад".) А местная работница Люси поёт как раз, что "Добро и есть Зло".
Джекил смотрит её выступление и осознаёт: эксперименты нужно ставить на самом себе. Он разговаривает с Люси, оставляет ей визитку и говорит, что теперь у неё есть друг. Она, очарованная его добротой, поёт: "Теперь есть друг... наверное, друг... и только друг..." (Прямо как от Климовой же в "Иисусе Христе — суперзвезде": "Среди всех моих мужчин он один, лишь он один так добр и нежен был... но не любил!"

Прослушать или скачать Кто есть я? бесплатно на Простоплеер

Версия короче, лучше качеством.

Прослушать или скачать Кто есть я? бесплатно на Простоплеер

Джекил ставит эксперимент, в нём "просыпается ЗЛО!" (агггр), он записывает всё в тетрадку. Вырвавшийся Хайд кутит, Джекил пытается продолжать эксперименты. Это настолько отвлекает Генри, что он опаздывает к своей невесте Эмме на раут, где присутствуют значимые лица города (те самые, что отказали ему) и Аттерсон. В это время фармацевт Саймон Страйд подбивает клинья к Эмме, та ему отказывает. Наконец приходит Джекил, общество не принимает его, но он не замечает.
К Люси после очередного выступления пристаёт епископ, Хайд убивает его. Люси приходит к доктору Джекилу с ужасными шрамами на спине. Он спрашивает, кто мог сделать такое, она с усмешкой говорит, что это был благородный джентльмен и она навсегда запомнит его имя: Эдвард Хайд. Джекил вздрагивает, но обрабатывает её раны. Люси окончательно влюбляется в него и задумывается о своей жизни.
Дальше Хайд убивает следующих членов совета, лицемерных и подлых. Общество во всё большем ужасе с каждой смертью.
Джекил давно не появляется у невесты и друзей. Ходят слухи, что он сошёл с ума. Не ясно, что делать с помолвкой. Фармацевт опять домогается любви Эмме, отец говорит ей забыть о свадьбе, — но она только переживает о Джекиле. Как и Аттерсон.

Прослушать или скачать Ты стал чужим бесплатно на Простоплеер

Эмма приходит к Генри, читает его записи об эксперименте. Не дочитывает до самого важного: журнал отбирает Джекил-на-границе-с-Хайдом. Невеста говорит, что поддерживает его работу и восхищается им, но ей страшно, что они так переменились и не могут даже поговорить. Она говорит, что никогда и не ждала, что их жизнь будет лёгкой, и готова ждать сколько угодно... Джекил отмалчивается. Едва она уходит, он записывает, что эксперимент выходит из-под контроля. Он не может сдерживать превращения и боится за других людей. Он поёт: "Как хочет жить и любить даже Хайд!"
Хайд приходит к Люси. Он подозревает, что она влюблена в Джекила, и ревнует; злится, что не имеет полной власти над ней. Он говорит, что ему надо уехать из города и чтобы она не смела выкинуть какую-нибудь глупость. Растоптанная после его прихода Люси с трудом приходит в себя.
Аттерсон приносит лекарство, которое просил Джекил, но отказывается отдавать их Хайду.
"— У доктора должны быть веские основания, чтобы числить вас в кругу своих друзей. <...> Что вы с ним сделали?!
— Что я с ним сделал? Это что он сделал со мной!"
Он вкалывает лекарство на глазах у Аттерсона, Джекил просит передать письмо Люси и сказать ей, что она должна немедленно покинуть город. (Если что, у него нет к ней чувств кроме дружеских.) Лекарство становится всё труднее найти. Наконец, дворецкий приходит к тому самому фармацевту — тот даёт плацебо.
Люси бежит из города к новой жизни, надеясь стать достаточно чистой для Джекила. Она приходит исповедоваться, но вместо священника — Хайд. Он убивает её, видно, что сам переживает. Его застигает Аттерсон, но не успевает спасти девушку. Джекил сражается с Хайдом в своей душе и побеждает — Хайд больше не показывается.

Проходит время. Джекил приходит на свою свадьбу. Тесть говорит, что в свете последних событий совет пересмотрел решение и дал согласие на его эксперимент. Фармацевт поздравляет его и говорит, что хочет быть его "лабораторным хомячком". Неожиданно Генри посреди превращается в Хайда. Он умоляет Аттерсона не дать остальным увидеть его таким, но тот не успевает. Хайд избивает фармацевта, Эмма пытается оттащить его. Хайд захватывает её в заложницы, Аттерсон наставляет на него шпагу. Эмма говорит, что знает: это по-прежнему Генри и он никогда не сможет причинить ей вреда. Он мученически превращается обратно. Он просит Аттерсона убить его — как Джекил, а на следующем шаге — от лица Хайда, со следующим шагом — опять от Джекила. Аттерсон говорит, что не может, тогда Джекил/Хайд сам бросается на клинок.

Кто-то это прочёл?.. А то я думаю, зачем я всё это написала... Ещё и на Вики обнаружила статью с изложением сюжета. Хотя там пересказ сухой, на мой взгляд, да и сюжет не совсем такой. И всё же -__-

По-моему, очень интересно получилось. Хотя сюжет очень расширен, смотрится органично, я аж задумалась, может это я пропустила)) Ну и мысль хорошо изменилась, оставшись прежней. Айнура ещё сказала: "Почему они поют, будто он такое зло? Он же подонков убивал". Т.е., Хайд убивал не только потому, что хотел крови, а ещё и... из обострённого чувства справедливости?)

запись создана: 20.10.2014 в 02:40

@темы: Книги, Игры: Тургор, Кино: Мюзиклы

---

Феномен плюралистического невежества-1.

У Роберта Чалдини был упомянут "феномен плюралистического невежства".

    «...Они исследовали отчеты о деле Дженовезе и на основании своего знания социальной психологии сделали заключение, которое на первый взгляд может показаться просто невероятным: трагедия произошла потому, что присутствовали 38 свидетелей. Во всех газетных сообщениях неизменно подчеркивалось, что убийца не был остановлен, несмотря на то, что тридцать восемь человек наблюдали за ним. Латанэ и Дарлей решили, что никто не помог Кэтрин именно потому, что было так много наблюдателей.
    Психологи предположили, что по крайней мере по двум причинам сторонний наблюдатель, скорее всего, не окажет помощи жертве, находящейся в критическом положении, если рядом с ним находятся другие наблюдатели. Первая причина довольно проста. В случае присутствия нескольких потенциальных помощников на месте происшествия личная ответственность каждого индивида снижается: «Возможно, кто-то другой поможет или позвонит в полицию; наверное, кто-то уже это сделал». Так как все думают, что кто-то поможет или уже помог, никто не помогает. Вторая причина является психологически

более тонкой...»

более тонкой. Очень часто критическое положение не выглядит таковым с полной очевидностью. Является ли человек, лежащий на дороге, жертвой сердечного приступа или горьким пьяницей? Являются ли резкие звуки, доносящиеся с улицы, выстрелами или эти звуки издает грузовик? Крики у соседней двери — это шум драки, требующей вызова полиции, или особенно «громкая» супружеская ссора, вмешательство в которую не всегда уместно? Что происходит? В подобных неопределенных случаях люди склонны оглядываться на других, чтобы получить ключи к разгадке. По реакции других свидетелей мы пытаемся узнать, является ли данная ситуация критической.
    Однако мы обычно не думаем о том, что все другие наблюдатели, вероятно, так же как и мы, ищут социальное доказательство. И поскольку все мы предпочитаем казаться уверенными и хладнокровными, мы ищем это доказательство спокойно, бросая исподтишка взгляды на тех, кто нас окружает. Поэтому в трудных ситуациях все, как правило, кажутся невозмутимыми и бездействующими. В результате, в соответствии с принципом социального доказательства, важным событиям часто не придается должного значения. В этом, как считают Латанэ и Дарлей, и заключается суть феномена плюралистического невежества. «Каждый человек решает, что, поскольку никто не озабочен, все в порядке. Тем временем опасность может достигнуть такой точки, в которой тот, кто не находится под влиянием спокойствия других, предпочтет реагировать».
    Из рассуждений Латанэ и Дарлея можно сделать интересный вывод: надежда жертвы, находящейся в экстремальной ситуации, на то, что в толпе она окажется в безопасности, может не оправдаться. Скорее человек, остро нуждающийся в помощи, будет иметь больше шансов на спасение, если поблизости будет находиться один-единственный сторонний наблюдатель, а не толпа. Чтобы проверить правильность этого предположения, Дарлей и Латанэ с помощью своих студентов и коллег провели

ряд исследований...

ряд исследований и получили интересные результаты (отчет смотрите в работе Latane & Nida, 1981). Исследователи инсценировали различные чрезвычайные ситуации, свидетелями которых были либо одиночные индивиды, либо группы людей. Затем они подсчитали количество случаев, когда неожиданно попавший в беду человек получил помощь. В первом эксперименте (Darley & Latane, 1968), проводившемся в Нью-Йорке, участвовал студент колледжа, который делал вид, что у него припадок эпилепсии. Молодой человек получил помощь в 85% случаев, когда при якобы начавшемся у него припадке присутствовал один прохожий, и только в 35% случаев, когда рядом оказывались несколько сторонних наблюдателей. Поскольку почти все свидетели-одиночки готовы прийти на помощь, вряд ли будет правильным считать, что наше общество — это «холодное общество», где никого не заботят страдания окружающих. Очевидно, что оказать попавшему в беду человеку помощь в адекватном объеме людям часто мешает присутствие других сторонних наблюдателей.
    С целью оценки роли социального доказательства в возникновении у свидетелей апатии условия эксперимента были несколько изменены. В группы свидетелей различных чрезвычайных происшествий внедрялись специально подготовленные люди. Эти люди вели себя таким образом, как будто ничего чрезвычайного не происходило. Например, во время другого проводившегося в Нью-Йорке эксперимента (Latane & Darley, 1968) 75% одиночек, которые видели дым, просачивавшийся из-под двери, сообщали об этом в пожарную службу; тогда как если дым видели трое человек, о нем сообщали только в 38% случаев. Однако реже всего сторонние наблюдатели предпринимали какие-либо действия тогда, когда группа из трех человек включала в себя двоих подставных лиц, которых проинструктировали игнорировать дым; в этих условиях о дыме сообщали только в 10% случаев. В ходе подобного исследования, проводившегося в Торонто (A. S. Ross, 1971), одиночные сторонние наблюдатели оказывали экстренную помощь в 90% случаев, в то время как подобная реакция имела место только в 16% случаев, когда сторонний наблюдатель оказывался в обществе двух подставных лиц, остававшихся пассивными».

@темы: Книги, Впечатлялка: Одобряю

---

Из прочитанного в последнее время хочется выделить Роберта Чалдини, "Психология влияния" и "50 доказанных способов быть убедительным". Читать стала после шутки

про плохо кушающего ребёнка.

:

Сыну 3 года, как и все дети плохо ест. Дома мама с ремнем заставляет, в детсаду воспитатели жалуются. Трапеза всегда проходит со слезами. Вот ведь женщины! Не читали они Роберта Чалдини «Психология управления»!
Мама уехала на сессию, остались с сыном вдвоем. Утром идем в сад, успеваю в его болтовню вставить фразу:
— Кушай в садике хорошо, дома есть нечего.
Думал, что пропустил мимо ушей. Вечером нянечка говорит:
— Молодец, даже добавку попросил.
Когда шли домой, разговоры были только о еде:
— Папа, а что мы будем кушать?
— Ничего, ты же в саду уже поел.
— Я еще хочу, дома был суп, мама готовила!
— Уже все съели.
Когда пришли домой, первым делом ребенок залез в холодильник.
— Папа, но у нас еще яйца есть!
— Одно хватит? — и закрываю холодильник.
— Нет, — достает еще два.
— А картошку будешь?
— Буду, буду.
Так много он еще никогда не съедал.
Правда, вернулась мама — опять начались капризы за столом. Надо будет ей таки дать почитать Роберта Чалдини.

После этого заинтересовалась, что ж это за Чалдини такой... Книга и впрямь хороша. Неголословна в отличие от большинства подобных. Исследования — результаты — выводы. Например: постояльцев гостиницы просили использовать полотенца повторно. Исследователи изменили пару слов — и на предложение откликнулось на 26% больше людей. Они добавили ещё пару слов — 33%. И там разбирается, какие именно были слова и почему это работает.

Много интересных экспериментов. По счастью, он везде даёт отсылки, какие конкретно учёные в каком именно исследовании это определили. (Хочу почитать что-то из этого.) Сначала идут достаточно известные вещи, но книга 1984 года, так что, думаю, известно как раз из неё. Чем дальше, тем больше незнакомого. Один эксперимент до глубины души потряс меня (да и проводившего его учёного: вместо 2% он получил 100).

Вторая книга — скорее, конспект. Легче и быстрее воспринимается, там больше выводов, меньше процесса исследования. В любом случае, крайне познавательно и полезно. Надо будет законспектировать, да и перечитывать время от времени.

@темы: Книги, Жизнь: Ярость, Впечатлялка: Одобряю

---

"Повзрослей, Тимми Тёрнер!"

Наконец раскрыла тайны, к которым давно не могла найти разгадку.

1) Поиграла в "Year Walk" и поняла, зачем люди смотрят ужастики. Чтобы не беспокоиться, "Куда отдел кадров мог деть бумаги?" и "Почему я до сих пор одна?" Когда за тобой вот-вот придёт монстр, житейские мелочи мало волнуют.

2) Включила "Чон Ву Чхи" и поняла, зачем люди смотрят глупые фильмы с эпическими героями. Чтобы не беспокоиться, что за тобой вот-вот придёт монстр, — потому что тогда появится даосский маг! и всем им навешает! да-а! А что? Демон-Крыса получил, Демон-Козёл получил. И Лошадка получит, и Тёлка, и прочие... не помню уже, как зовут (что тоже показательно). Главный демон, кстати, был весьма похож на Козла-эксгибициониста из "Year Walk". Так что он уже получил.
Откуда здесь возьмётся даосский маг? Понятия не имею, видимо, оттуда же, откуда и монстры.

В "Здесь вам не причинят никакого вреда" похожий момент был. (Книжка в стиле "Людей в чёрном".) Когда героиня сказала мальчику, что будет его охранять... а позже начальник объяснил, что она может и не приходить: монстров подпитывает воображение мальчика, а в воображении теперь будет она, только ещё в два раза круче.
Я такой ребёнок...

@темы: Игры, Кино, Книги, xD

---

Маленькая белая лошадка в серебряном свете луны

В эпилоге говорится, что у героя и героини было десять детей.
А я так рассчитывала на хэппи-энд...

@темы: Книги, о_О

---

Простите, что потянула ленту.

«Лицо у него было круглое, красноватое, чисто выбритое, и большой крючковатый нос чем-то напоминал нос мисс Гелиотроп, У него было три двойных подбородка, маленький улыбающийся рот и моргающие теплые красноватые карие глазки, наполовину скрытые нависающими кустистыми седыми бровями. На голове у него был огромный седой парик, напоминающий кочан цветной капусты, а его двойные подбородки утопали в старомодном шейном платке. Жилет был шелковый, бледно-голубой с желтыми розами и малиновыми гвоздиками...»

«— Дорогая мадам! — обратился он к мисс Гелиотроп, окинув ее долгим внимательным взглядом. — Дорогая мадам, разрешите! — Он низко поклонился, взял ее под руку и церемонно перевел через порог. — Добро пожаловать, мадам! Добро пожаловать в мой бедный, убогий дом.
Его слова поражали своей искренностью. Он действительно думал, что его жилище слишком убого для того, чтобы служить домом мисс Гелиотроп».

«Мисс Гелиотроп попыталась разрядить обстановку:
— Мария, ты непременно должна попробовать жаркое.
Сэр Бенджамин холодно дополнил:
— Говорят, в тишине оно ещё вкуснее».

« — Я всегда слышала, что на западном побережье женщины — прекрасные кухарки, — с оттенком вопроса в голосе сказала мисс Гелиотроп.
— Вы и Мария — первые особы женского пола, переступившие порог этого дома за последние тридцать лет, — объявил ей сэр Бенджамин.
— Но почему, сэр? — спросила Мария, не донеся до рта серебряную ложку. — Вы не любите женщин?
— Во всяком правиле есть исключения, — ответил сэр Бенджамин, а затем галантно поклонился сначала мисс Гелиотроп, а потом Марии. — Нарушать правила всегда особенно приятно.
Он сказал это так искренне, что ни у мисс Гелиотроп, ни у Марии не закралась мысль, что они попали в дом к холостяку-женоненавистнику».

«— У вас просто чудесная кухарка, сэр Бенджамин. Давно... давно она служит у вас?
— Мадам! Уже много лет в этом доме не было женщин. И поверьте мне: тишина — это счастье!»


«Казалось, все в сэре Бенджамине Мерривезере распространяло вокруг себя тепло...»
«— Библиотека, закрыто. Мой кабинет, не входить. А здесь у нас: восточное крыло — закрыто, западное крыло — не входить. Тут...»


«Он был крепким, сильным и розовощеким, с обветренной и загорелой кожей. Его темные глаза, искрящиеся весельем и добротой... крупный, смеющийся и великодушный рот...» «Он посмотрел на нее и улыбнулся». «Он весело улыбнулся ей и протянул букетик примул, которые были приколоты к его куртке». «Он откинул голову назад и смеялся и смеялся». «Он улыбнулся». «Робин только улыбнулся».

«А по всему оврагу звенел смех, счастливый и беззаботный, как кукование кукушки, чистый, как колокольчик, мальчишеский смех, полный озорной радости смех Пака.
— Быстрей! Быстрей! — кричал веселый голос, знакомый Марии, как ответный радостный стук ее собственного сердца. — Вытаскивай зайца, пока я раскрою ловушку. А потом бегом! Сейчас придут остальные. Люди из Темного Леса никогда не охотятся в одиночку. Быстрее!»
«— Один капкан, две зверушки. Девчонки! Поймай в силок зверушку и они сразу бросятся её спасать, — парень неприятно улыбнулся и схватил её. Она увидела, что это был один из разбойников, что напали на неё в дороге».


Книга: они друзья детства. Каждое утро в поместье Робин залезает к ней в комнату и оставляет букет. В свободное время он заботится о гробнице её предков.
Фильм: он нападает на её карету, устраивает ей западню в лесу, угрожает ей ножом...

И лицо всё время соответствующее. Хотя нет, вспомнила! Улыбался-улыбался.

В общем, хороший фанфик, мне понравился. «Тайна Мунакра» / «Маленькая белая лошадка в серебряном свете луны».

@темы: Кино, Книги, xD

---

— А давай подарим ему зажигалку? — Он не курит. — А давай подарим пиджак в ананасах, штаны такие зеленые и.... — И ты не кури.

О Интернет! Ты как сама жизнь: никогда не угадаешь, что принесёшь завтра. Гуглила значение одной испанской поговорки, а наткнулась:

«В книге "Прекрасная Гея", основанной на богатом фактическом и культурологическом материале, представлена оригинальная теория, парадоксально описывающая современное состояние мира как полифоническое взаимодействие, при котором каждый народ выполняет свою специфическую функцию».

«Сердце: швейцарцы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 81
Сосуды: итальянцы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 88
Кровь: евреи. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 94
Ротовая полость: французы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .102
Желудочнокишечный тракт: американцы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 113

Продолжим?

Печень: испанцы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 126
Дыхательная система: народы Севера Европы . . . . . . . . . . . . . . . . . . .127
Щитовидная железа: англичане. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 136
Скелет: народы Арабомусульманского мира . . . . . . . . . . . . . . . . . 149
Мышцы, мускулы: народы Восточной Азии. . . . . . . . . . . . . . . . . . . 162
Выделительная система: народы Южной Америки . . . . . . . . . . . . . . . 185
Матка: русские . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .187
Клитор: немцы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 230
Молочные железы: индийцы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 249»

@темы: Книги

---

Ура, ура! Брату задали "Войну и мир"! И он решил её посмотреть. Интересно, взять "классическую", бондарчуковую на 6 часов или интернациональную на 8? ПОСМОТРЮ ОБЕ. Главное, ему это не предложить)) Да, конечно советскую будем смотреть, спокойнее.

@темы: Кино, Книги, Книги: Лев Толстой