Ешь, молись, люби. Но сначала всё-таки ешь.
Название: Дом на горе.
Жанр: приключения, романтика, юмор, мистика.
Категория: джен.
Рейтинг: G.
Размер: миди/макси (30 тысяч слов).
Статус: в процессе.
Бета: Yasuko Kejkhatsu (первые главы); Idiota и Татиана ака Тэн в качестве первых читателей.
Описание: На новом месте неплохо. Ден знакомится с соседями, наслаждается видами... но замечает всё больше странностей: вещи оказываются не там, где их оставили, родные ведут себя крайне непривычно, а трава остаётся сухой после дождя. Он сходит с ума? Или вокруг действительно творится что-то не то? И надо ли спасать родных от этой нечисти — или придётся спасать их от самого себя?
Один.
Два.
Три.
***
Илья Кормильцев || Наутилус-Помпилиус
Дни сливаются в тоскливую серую череду. Даже если бы Ден сделал себе календарь, пожалуй, он всё равно не смог бы определить, сколько времени прошло. Утро за утром — одно и то же. Скучно до безумия... но, с другой стороны, никаких видений. Как, впрочем, и Каммена.
В очередной день Ден просыпается от криков на улице. Он выглядывает в окно и обнаруживает, что родители успели не только уехать в город, но и вернуться. Теперь отец пытается затолкать на крыльцо большую красную газонокосилку. Ден мигом одевается и слетает вниз. Они быстро затаскивают косилку на чердак, и отец остаётся там, читать инструкцию.
— Ма-ам, а зачем нам газонокосилка? Тут лужаек почти нет...
— Так ведь распродажа! Она всё равно понадобится, лучше купить её дешево. В конце концов, мы здесь до конца лета.
Ден не знает, радоваться ему или огорчаться. С одной стороны, чем дольше они здесь, тем больше шанс увидеть Каммена. С другой... странно радоваться встрече с глюком.
Он завтракает. Читает. Учится. Обедает. Играет сам с собой в шахматы. Учится. Моет посуду. Моет пол. Пытается не думать о своём сумасшествии и не вспоминать несуществующего приятеля. Ужинает. Моет посуду. Ложится спать.
Проснувшись, Ден долго смотрит в потолок. Ещё одно утро. Пока был Каммен, существовали хоть какие-то вехи в его жизни. А теперь?..
Каммен... как ему удалось выдумать кого-то настолько неповторимого? Ведь у приятеля-соседа-галлюцинации был уникальный характер, свои психологические проблемы... Ден всегда считал, что у него отсутствует воображение. Но если его подсознание породило столь яркий образ, может быть, и сам он небезнадёжен? Ден вспоминает, как Каммен пародировал миссис Ластхоум. Как злился на вопросы о Катлин. Выяснял, какие у Дена проблемы. Это что, всё, — порождение его мозга? Если так, то и впрямь пора книги писать.
Ден закрывает глаза и выгоняет из головы лишние мысли. Это не так сложно, если использовать алгоритмизацию. Встать. Снять пижаму. Надеть футболку. Надеть джинсы. Надеть левый носок. Правый. Ботинки: левый, правый. Заправить постель... Если полностью сосредоточиться на каждом шаге, на иное мыслей не остается. А если и это не помогает, то нужно разбивать действия на ещё более мелкие осколки: сделать шаг вперёд, ещё, ещё, протянуть ладонь, взяться за дверную ручку, навалиться на дверь плечом, выйти в коридор, убрать ладонь от двери, сделать шаг к лестнице, и так далее.
Таким образом Ден спускается на кухню — и обнаруживает, что дома никого нет. Парень выглядывает в окно: машина тоже отсутствует. Видимо, опять уехали в город. Только бы не ещё одна газонокосилка!
Он разогревает завтрак, так же отрешённо его употребляет, когда раздаётся стук в дверь. Дену требуется несколько минут, чтобы вернуться к нормальному состоянию и осознать звук, и когда он подходит к двери, кажется, что её собираются выломать.
— К...
— Привет, Ден! Я закрутился с новым проектом, не мог зайти. Как я по тебе скучал, дружище!
Он порывисто обнимает его и Ден застывает. Как спросить у человека: «Ты моя галлюцинация?..» Как спросить это у человека столь реального?
— Пойдём, повожу тебя ещё по окрестностям. Или, раз уж я зашёл, у тебя посидим?
Ден представляет, как родители вернутся и застанут его беседующим с самим собой.
— Лучше подышим воздухом. Подожди меня?
— Ладно.
Ден поднимается к себе, берёт рисунок Катлин и аккуратно убирает в нагрудный карман. Интересно же, как глю... Каммен это прокомментирует.
Они бродят по лесу, но Ден не знает о чём говорить. Природа, разумеется, кажется прекрасной и необычной — спасибо, подсознание.
— Каммен, это тебе, — он протягивает рисунок. — Нашёл в доме, наверное, принадлежало Катлин.
Ден успевает подумать, что зря он заговорил о Катлин, теперь Каммен не будет даже смотреть, — но сосед уже открыл рисунок и погрузился в него.
— ...Прости меня, ладно?
Каммен поднимает взгляд, но, кажется, перед глазами у него до сих пор рисунок.
— ...Только на днях сообразил, как тяжёло для тебя, что она пропала. Не думал, как тебе горько говорить об этом, — слова, заготовленные для человека, звучат глупо и бездарно при беседе с подсознанием, но Ден всё-таки произносит их — посмотреть, что произойдёт.
Каммен спугнутым зверем косится на него.
— Горько?..
— Ну да. Ты её хорошо помнишь? Вы были друзьями? Какой она была?
Каммен смотрит на него круглыми глазами.
Его взгляд становится нервирующим даже для галлюцинации.
Так же резко взгляд его меняется на злой, болезненный и Каммен сминает бумагу. Он размахивается и рисунок летит далеко-далеко — Ден бы так не кинул. И тут, будто повернули кран, начинается ливень.
«Так только в кино бывает!» — хочет сказать Ден, но вдруг обнаруживает, что Каммен удивлён гораздо сильнее.
Приятель растерянно смотрит в небо. Потом хмурится и смотрит уже пристально — будто это может повлиять на погоду. Трижды щёлкает пальцами. Ради такого дела даже вынимает руку из кармана и щёлкает снова. Он повторяет это снова и снова, а взгляд у него такой же ошеломлённый.
Разумеется, дождь льёт по-прежнему.
— Тебе пора домой, — глухо говорит Каммен.
— Да, точно. Пошли ко мне? Мы…
— И мне пора домой, — не своим голосом завершает друг.
Он разворачивается и медленно уходит. Ден хочет догнать его, но понимает, что это плохая идея. Зачем он так с Камменом говорил? Опять забыл, что перед ним галлюцинация! Или всё же нет? Наверняка есть разумное объяснение!
Он бредёт к дому: куда торопиться, всё равно вымокнет. Что за странный дождь?! Ден уверен, что утром земля будет сухой, а про ливень никто не вспомнит.
Он возвращается домой, мокрый насквозь, и сразу оказывается в центре скандала:
— Тебе плевать на нашу семью! Почему я вообще за тебя вышла?!
Нежный голос матери обжигает ненавистью. Это как же отец её довёл?
— Да ладно тебе, дорогая, ну перестань, милая, я же... в смысле... молчи, женщина!
Папа выглядит, как актёр провинциального театра, который пытается играть сурового мужчину. Изумительно.
— Что ты сказал?! — мама взмахивает рукой и кажется, сейчас огреет отца сковородкой.
Отец успокаивающе поднимает руки и отступает. Да кто угодно бы отступил, когда любимая Белоснежка превращается в Злую Ведьму. Она ведь никогда так себя не вела! Оба они ссорятся совсем по-другому — уж в этом-то Ден разбирается!
Ден таращится на отца: на его перепуганное лицо, на выставленные ладони — и вдруг замирает. У отца на руках длинная линия сердца, вся в островках. Линия ума — изогнутая на обеих руках и слегка раздвоенная. Сильная линия судьбы. Это красивые руки: мечтателя и поэта — но это не руки его отца.
Ден пятится из кухни. Что-то подсказывает ему, что на маминой ладони будет практичная линия ума и сильная линия жизни. Так и оказывается.
Ден опрометью кидается к себе. Ливень за окном превращается в шторм, и там даже опаснее, чем дома. Так что остаётся лишь ворваться в комнату, запереть её, придвинуть изнутри комод и дрожать под одеялом. Что происходит?! Где он находится? Кто эти люди?!
Вечер наступает привычно быстро, но Ден не может заснуть. Он дожидается, пока родители(?) уйдут спать и аккуратно отодвигает комод. Может быть, лучше и встретиться с ними, кто бы они ни были. Лучше рискнуть и получить ответы, чем вот так трястись.
Но родители(?) спят, и Ден обходит дом в поисках подсказок. Кладовка заперта. Кухня выглядит так же. В ванной ничего странного. Ден обходит комнату за комнатой, но все они прежние. Он собирается зайти в комнату Катлин, но вздрагивает и замирает. Нет. Нет-нет-нет-нет! Надо ещё… чердак осмотреть!
Ден облегчённо меняет курс. Но и здесь всё привычно: луч фонарика высвечивает лишь знакомые предметы. Вот буфет, на котором он обычно сидит. Вот стол — мама придвигала его, чтобы открыть люк, а он запрыгивал на него, чтобы закрыть дверцу. Вот и люк, снова открытый... Ден вспоминает, как отец разбирался с косилкой, а спустившись, ругал тётю Джейн и её мужа — говорил, что незачем заколачивать такой маленький люк. Видимо, тогда он его и открыл, а закрывать не стал. Ну да. Это было как раз в вечер перед тем, как Каммен зашёл.
Ладно, и здесь ничего стран... Ден приглядывается к люку. Ощущение не проходит: за досками что-то есть! Он вскакивает на стол, дотрагивается до досок — они прибиты только с одной стороны! — раздвигает их и видит другую комнату.
— Какой-то бред...
Ден подпрыгивает, цепляется руками за край люка, впервые вспоминает добрыми словами своего учителя физкультуры и легко подтягивается. По ту сторону люка — такой же чердак, только вот мебель прикреплена к потолку. Ден напрягает руки, высовывается по пояс, изумлённо оглядывается и… летит вниз. Последняя мысль перед тем, как его голова соприкасается со столом: «Лететь по времени — корень из двойки, умноженной на высоту и делён...»
***
Анекдот
Когда парень сосредотачивает взгляд, то видит склонившихся над ним родителей... или созданий, играющих их?
— Сколько пальцев? — спрашивает отец.
Ден присматривается к его — привычной! — ладони и лишь потом отвечает:
— Пятнадцать…
Отец поворачивает руку к себе и смотрит на три выпрямленных пальца.
— Почему пятнадцать? — с опаской спрашивает он и, на всякий случай, шевелит пальцами.
— Не знаю.
Мама помогает ему подняться, в её голосе зашкаливает беспокойство:
— Денни, как ты? Что случилось?
— Да, с чего ты решил попрыгать в четыре утра? — поддерживает отец.
— Не знаю.
— Перестань! Ты же видишь, что ему плохо! — мама бросает рассерженный взгляд.
Отец возвращает её взгляд и тихо напевает в сторону:
— К психиатру его, к психиатру его…
«С днём рожденья тебя…», — звучит знакомый мотив. Ден прислоняется к столу: голова раскалывается.
— Что ты вообще здесь делал? — продолжает допрос отец.
— Где — здесь?
— На чердаке, — поясняет мама.
— Откуда у нас в квартире чердак?
Мать переводит на отца беспомощный взгляд, он разводит руками. Родители осторожно сводят его вниз: ставят чайник, впихивают в руки чашку и продолжают аккуратно расспрашивать. Но что он может ответить? Не пересказывать же свои видения. Что подобное может быть правдой, он даже не пытается поверить.
Мама уходит одеваться — заснуть теперь уже никто не может, а в халате холодно, — отец молча сидит напротив.
— Пятнадцать пальцев, — бросает Ден, и отец вздрагивает. — На руке, которую ты показывал, три были выпрямлены. Ещё два согнуты, но всё равно ведь были. Плюс десять у мамы. Вторую руку ты держал за спиной, и я её не видел. И ног тоже.
— То есть, ты сначала всё это посчитал, а потом уже пришёл в себя?
— Не знаю, — повторяет он в который раз.
Отец сидит напротив, смотрит куда-то вдаль. Ден потихоньку приходит в себя, и думает, как же они похожи. Тот же ёршик светлых волос, отросший с переезда в нормальную причёску, те же тонкие, почти незаметные брови, небольшие уши, отрешённые серые глаза… Быть может, сходство усиливается из-за одинаковой стрижки и стиля в одежде, но и несмотря на это общего много. Разве что у отца лицо суровое, а у Дена сохраняет детскую округлость.
Папа задумчиво смотрит в ответ. Наверное, размышляет, что с ним не так, раз сын у него псих. Но по его лицу трудно что-то понять.
Мама всё не спускается, и Ден боится, не случилось ли чего. Он поднимается наверх, и обнаруживает, что мать спит: переоделась и посапывает она так же мирно, как и всегда. «Как ребёнок! Плохое кончилось, и больше не беспокоится». Ден укрывает маму одеялом, отчитывается отцу, и они решают последовать её примеру, тем более, что говорить друг с другом им всё равно не о чём.
Но, разумеется, после такого Ден не засыпает. Он ворочается до утра, ждёт пробуждения родителей; но не выдерживает и уже с рассветом несётся на чердак. Там он старательно гипнотизирует взглядом люк. Тот выглядит закрытым наглухо, и, разумеется, доски прибиты с обоих концов. Отчаявшись углядеть хоть что-то, Ден идёт за гвоздодёром.
Оказывается, люк сконструирован следующим образом: отверстие в потолке, прибитые к его краям доски, полностью закрывающие дыру, ещё четыре доски по периметру и прибитая к ним дверца. Поэтому, чтобы добраться до конца, Дену приходится убрать те четыре доски. Он осторожно снимает их — вместе с дверцей — и чувствует, как сердце колотится в ожидании. Парень выдёргивает гвоздь из следующего ряда досок, наконец, отодвигает одну из них — и застывает, когда не обнаруживает не только прохода в параллельный мир, но и обычной дыры. Какой-то идиот заколотил обычный кусок потолка!
Ден даже не знает, что тут можно сказать. Опять он повёл себя как дурак. Впрочем, не впервой. Проход в другой мир! Мистика! Ну что за… стоп. Если предположить, что другие миры существуют и он прошел через портал в обычной реальности, то что ЭТО за место? Ден озирается. Вспоминается вся прочитанная в детстве фантастика.
Наконец, он ухитряется совладать с собой: отгоняет глупые мысли и возвращается к делу. Он поднимает те самые доски, прибивает три из них, берётся за последнюю (ту, к которой прикреплена дверца), но вздрагивает: на ней надпись.
Игрек, умноженный на зет и на нечто вроде двух иксов друг на друге. Иск, делённый на икс? Но это же просто единица! Хотя нет, такая запись вводит ограничение на переменную.
Эта вереница мыслей проходит без очереди, и уже за ней появляются вопросы: зачем формулы здесь? И почему нет знака равенства? Просто задали переменные? Или это строка матрицы?.. Похоже на те значки на камешках, которые лежат на столе у Фиби... руны, что ли…
Ден мотает головой и возвращает на место последнюю доску. Он смотрит, ровно ли прибито, а потом соображает: одну из досок в дальнем ряду он так и не приколотил обратно, а теперь это не сделаешь, потому что сверху другой ряд. И главное, не было никакой необходимости это делать! Для чего нужна куча досок на ровном потолке?!
Ден злится на себя и с силой захлопывает дверцу. Та сразу встаёт на место, и парень замечает магниты, которые позволяют ей мгновенно закрываться. Зачем они здесь?
Рядом с магнитами расположен засов. Он был там всё время, просто раньше Ден не обращал на него внимания. Парень закрывает его и спрыгивает со стола. Лишь когда его ноги касаются пола, Ден клянёт себя за глупость. Рано же ещё! Родителей разбудит!.. Хотя они, наверное, и так проснулись от его ремонтных работ. Что за чушью он занимается?
Надо просто признаться родителям, что он псих, и дать им обратиться к врачу. Но когда Ден представляет слёзы мамы и презрение отца, что-то в нём восстаёт против этой идеи. Может, само пройдёт, а?
Ден и не представляет, какое впечатление производит на него этот случай. Понимает лишь через неделю: мать предлагает ему убраться на чердаке, а он нервно вздрагивает от одной этой мысли. Разумеется, Ден не подаёт виду, что боится, лишь безнадёжно сжмает тряпку и идёт наверх. Конечно, на чердаке всё в порядке. Ден быстро вытирает пыль, так же торопливо моет полы, но постоянно косится на дверцу люка. Что за глупости! Ничего там нет, и он это знает!
Вскоре Ден соображает, что уже минут десять просто стоит со шваброй в руке. Он хочет домыть последний угол, но для этого нужно повернуться спиной к Дверце, а Ден не может заставить себя это сделать.
«Да что за бред!»
Вконец разозлившись на себя, парень бросает швабру и запрыгивает на стол. Он справляется с задвижкой и распахивает дверцу, чтобы убедиться, что за ней ничего нет.
Оттуда мягко планируют два куска бумаги. Ден смотрит, как белые пятна летят вниз, — ошарашенно, словно на хлопья снега в середине лета. Он медленно спускается со стола и поднимает первый листок.
«Просто открой дверь. Я всё тебе объясню. |{«.
Каммен...
«Здесь нечего бояться. Ты не сумасшедший. Просто открой люк».
Без подписи.
Ден встряхивается всем телом, как выбравшаяся на берег собака. Он настолько сошёл с ума, что пишет себе записки от лица иллюзии! Ден ясно видит, как он встаёт среди ночи, выдирает листок из тетради и чужим, резким почерком пишет подобную чушь, а потом запихивает бумажки в люк и аккуратно запирает дверцу. Ден закусывает губу. Как он справится? Если всё уже настолько серьёзно?.. Теперь точно придётся отправиться в больницу...
Ден выпрямляется. Ну уж нет! Он мужчина, взрослый парень, он не будет плакать! Даже если его ждёт психлечебница — не будет!
Ден понимает, что здесь ему выпендриваться не перед кем, но на лице у него уже типичное отцовское спокойствие. Он спускается на первый этаж, расправив плечи, держа спину восхитительно ровно, разрывает эти записки от подсознания так мелко, чтобы нельзя было прочесть, и выбрасывает в урну. Именно согнувшись над мусоркой, он вспоминает, что дверцу на чердаке он оставил открытой. Ден думает, что надо вернуться туда и закрыть её, потом говорит себе, что это глупо. Ведь ясно, что всё это лишь в его голове, так какое значение имеют материальные объекты? Но правда в том, что он не может заставить себя зайти на чердак.
Разумеется, день проходит как-то мимо, а ночью Ден снова не спит. Он боится опять погрузиться в безумие: раз зашёл так далеко, значит, вовсе не контролирует себя, следовательно, может навредить родителям.
Ден забывается сном уже после рассвета. А когда открывает глаза — видит Каммена в кресле напротив.
***
Наталья Новикова || Тэм Гринхилл
Друг-сосед-галлюцинация сидит уж очень свободно — будто в своём доме. В остальном в комнате всё точно так же.
— Что ж, Ден... кажется, нам пришла пора поговорить.
— Нет, она придёт после поры, в которой я одеваю штаны.
Каммен передаёт его джинсы со стула.
— Приятно, что ты сохраняешь чувство юмора. Я в тебе не ошибся.
— Ага.
Ден одевает штаны, потом заправляет постель и плюхается на неё.
Каммен сцепляет пальцы в замок:
— Итак?
— Кто ты? Что ты? Что тебе от меня нужно? Что мне сделать, чтобы ты отстал?
— Отстал? — глаза Каммена округляются. — Если бы ты знал, что происходит, ты бы в жизни такого не сказал.
— Увы, я не знаю. Но с удовольствием выслушаю любое твоё враньё.
Каммен вздыхает:
— Я понимаю, что ты расстроен, и не буду обижаться. Слушай, попробуй понять. Я происхожу из Творцов. Мы — те, кто творят миры вроде вашего. Это редкий дар... и не каждый его достоин. Я путешествую по вселенным и ищу здесь людей — таких, как ты, — которые способны творить миры. Моя задача — проверить вас, отобрать тех, кому можно доверить это знание.
— Что?..
— В мире есть большее, чем ты видишь, Ден. Пойми это.
— Я... могу творить миры?..
— В теле человека — нет. Тебе придётся полностью перейти в наш многомерный мир. Отсюда ты на это не способен... Но и жить нормально ты не сможешь. Ты не предназначен для человеческой жизни, ты не найдёшь своего места в этом мире. Нереализованная сила разорвёт тебя на куски.
Ден молча смотрит на него. Каммен-Творец ожидает реакции... такой же спокойный и доброжелательный, как всегда.
— А покажи-ка мне свои руки.
С родителями сработало, почему бы не прокатило и здесь?
— Что? — изумляется друг.
— Ладони покажи.
Каммен с явным недовольством вынимает руки из кармана. Они... невероятны. Линии изломаны, будто кардиограмма. Их будто вырезали ножом: сделали удар — рука дёрнулась от боли, продолжили вести дальше... Правдоподобно выглядят лишь линия жизни и линия ума: видимо, их чертили последними. Да и мелкие линии на ладони расположены слишком упорядоченно и редко... По этим рукам ничего не предскажешь, по ним не узнаешь характера: это всего лишь набор шрамов. У людей не бывает таких рук.
— Ты внимателен и умён. Я рад, что не ошибся в тебе, Дениел.
— Что с твоими руками? Что с моими ро... кто эти люди в соседней комнате?
— С моими руками всё в порядке. Мне нужно было, чтобы ты как можно дольше ничего не замечал. Я ведь должен был проверить тебя.
— И они...
— Просто люди. С другим характером, но той же внешностью... как актёры.
— Откуда они взялись?
— Я их создал.
— Силой мысли?..
— Нет, скорее... — Каммен разводит руками.
Точно. Он же скульптор.
— ...Я бы показал тебе все возможности этого мира, но не мог до сегодняшнего дня. Теперь — могу. Теперь я в тебе уверен. Пойдём! Ты должен это увидеть.
Ден порывается к нему, но вдруг замирает.
— Подожди. То есть, это твой мир?
— Да.
— И ты можешь менять его по своему настроению?
— Верно.
— Тогда почему в прошлый раз шёл дождь?
— Что?..
— Почему, когда я принёс тебе рисунок Катлин, пошёл ливень? Почему ты выбросил её рисунок?
Каммен некоторое время молчит.
— Катлин... была моей ученицей. Она... оказалась не той, кем я её считал. Сила развратила её. Она пыталась использовать свой дар, чтобы поработить другие миры. Её казнили. Я часто думаю, что... если бы я не дал ей стать Творцом, с ней бы этого не произошло. Понимаешь? Это моя обязанность — выбирать. Смотреть, кто сможет выдержать этот дар, а кто вот так вот сломается. А я не справился.
Ден некоторое время молчит.
— Мне жаль...
— Не спрашивай о ней больше, пожалуйста.
— Да... конечно... извини. Фиби говорила, что до неё тоже исчезали дети?
— Да, она не первая, кого мы выбрали.
— Почему именно здесь?..
— Тут истончилась ткань между мирами, здесь проще выйти на вашу сторону. Во сне — и вовсе ничего сложного, но по ночам можно перейти и в физическом теле: через люк. Но это место не единственное, разумеется. Ты же не думаешь, что все дети, которые здесь жили, подходят для нашего дела?
— Нет... а почему, кстати, именно дети?
— Они меньше успели нагрешить.
— Но я же не ребёнок?
— Ты хороший человек, Ден. С чистой душой.
От всего этого перехватывает дыхание. Ему предлагают стать... Творцом! Создавать миры! Он — не простой человек, он был предназначен для этого! Он всегда знал, что достоин чего-то большего!
— Ну что, идём?
— Идём!
***
Инна Звегинцева
Слова Каммена всё время крутятся в его голове. «Главное — не закрывай люк: это через него связаны наши миры. Пока он открыт, ты попадаешь ко мне во сне. Закроешь — и перестанешь». «Смотри, — речка перед ними вдруг изгибается и начинает течь вертикально вверх. Потом сворачивается в петлю и превращается в голубого коня. Он встаёт на дыбы и рассыпается сотней брызг. — Я не очень хороший Творец. Не слишком оригинальный. Но основы я тебе покажу...»
Мир вокруг кажется тусклым, нелепым — ненастоящим. Зачем ему всё это? Решать, куда поступать? Учить теорию машин и механизмов? Он станет Творцом! Он будет создавать миры! Вот его жизнь!
Раз за разом Ден разрабатывает проекты будущих миров — но все они кажутся довольно банальными.
Измерение, полное водопадов и чудесных рек, озёр, высоких деревьев... в нём будут жить люди, близких к природе. А назовёт он его — Акватория. Хм. Нет, Аква... акваланг-аквариум-акведук... Акватерия?.. Акватрия?.. даже название банальное! Каммен уверен, что из него выйдет хороший Творец? Наплодит очевидных, неинтересных миров... Но нет, Каммену ведь не зря это поручили. И Ден — не первый, кого он выбрал. Он в этом разбирается! Он знает, что нужно будущим Творцам.
Повторить судьбу Катлин Ден не боится: захват миров его не интересует.
Следующим он выдумывает Эндер. Этот мир будет покрыт скалами. Остальное займут зелёные равнины. Саму планету он сделает из какого-нибудь лёгкого материала, так что сила тяготения будет меньше и получится прыгать раза в два выше! Там будут жить суровые и простые люди...
Ден злится на себя: рисовать он не умеет, описать толком тоже не выходит. Но он видит, он чувствует эти миры, словно они уже живые. Каммен говорит, это потому что он Творец... что он и не должен описывать их — стократ важнее чувствовать самому.
Ден думает над этим без устали, отдаёт энергию, как раньше никакому делу. Кажется, он похудел. Кажется, прошло всего несколько дней с тех пор, как Каммен рассказал ему правду. Кажется, родители беспокоятся за него... а может и нет.
Порой он думает: «И что, я просто исчезну с Земли? А как же моя семья?» — он вспоминает, как истаяла тётя Джейн, как перестало интересовать её хоть что-либо в реальном мире. Что, он так же бросит родителей? А вдруг с ними произойдёт тоже самое?..
Вот только — ссоры за стеной отнюдь не способствуют этим мыслям.
Ден закрывает глаза. А если он не пойдёт за Камменом? Если он останется здесь? Такой и будет его жизнь: безысходной, полной ушедшей любви и неумения слушать других — потому что нет разницы, как далеко он уедет от родителей. Весь мир такой. Он так же женится, будет так же скандалить и заведёт такого же неприкаянного ребёнка. Даже хуже: он-то не только с семьёй, он со всем окружением поладить не может! Каммен прав. Ему не найти здесь места.
***
Наталья Новикова || Тэм Гринхилл
Ден просыпается в своей обычной комнате: дом и ближайшие окрестности Каммен не менял. Он торопливо выходит, разыскивая Каммена, но сталкивается с ним уже в коридоре, рядом с кладовкой. Друг отряхивает руки и выглядит очень усталым.
— Ден. С возвращением.
— Привет! Слушай, я выдумал ещё два мира! Вот эти по-настоящему классные, их бы я точно создал! Там будут такие… — захлёбывается речью Ден, но вдруг понимает, что не знает, как это передать. — Что ж я даже рисовать не умею... Как же тебе показать...
— Создашь и покажешь, — пожимает плечами друг.
Перед глазами мелькают картинки. Он проведёт Каммена по своему миру... всё покажет ему... Водопады Акватрии, горы Эндера станут реальностью! Он создаст всё, что пожелает!
— Так что? Может, хотя бы начнёшь меня учить?
Каммен-Творец встряхивается, приходя в себя.
— Ден, я же говорил, я не смогу учить тебя в этом теле. Человек не сможет ни принять эту силу, ни повторить упражнения. Сначала тебе придётся остаться здесь.
— А как же мои родители? Я всё время о них думаю…
— Чем-то приходится жертвовать.
— Да... — Ден замолкает. — Точно.
Пожертвовать своими родителями?.. Это даже звучит жутко.
— ...Да и что ты теряешь? Подумай, разве твоя мама не хочет, чтобы ты был как можно счастливее? А твой отец — он ведь мечтает, чтобы ты достиг большего. Так что может быть больше, чем это? Ты наконец нашёл свой путь! На Земле ты ничего не добьёшься. Лишь расстроишь их своей жизнью.
Голос Каммена чарует, и каждое слово отпечатывается у Дена внутри. Вроде бы, забыл, а заглянешь внутрь: везде следы этих фраз...
— Хорошо. Что мне нужно делать?
— Всего лишь сказать: «Я хочу остаться здесь».
— Здесь? Но почему?
— Здесь начнётся твоё обучение. Я не могу выпустить тебя в Пропасть между мирами неподготовленным. Сначала ты научишься менять мой мир, а уж потом...
Ден кивает. Это «потом» рисует в голове тысячи вариантов.
— Итак, остаться здесь?..
— «Я, Дениел Холдон, по своей воле, без принуждения и осознавая все последствия, хочу остаться в этом мире».
— А какие последствия?..
— Ты никогда не сможешь вернуться.
Ден вздыхает. Невелика потеря. Но вот мама с папой... Что, что станет с ними? Каммен прав, но всё равно... Мама будет плакать целыми днями, а потом — растворится, в точности как тётя Джейн. Отец поседеет, опустится, забудет даже о своём журнале. Он не может так с ними поступить!
— Я вижу, что ты ещё не готов. Но тебе нужно решить побыстрее: скоро наши миры разойдутся, и я уже не смогу ничем тебе помочь.
— Я понимаю... не дави на меня.
— Я не давлю. Просто хочу, чтобы ты понимал: ты не единственный. Это редкий дар, но не уникальный. Если ты не согласишься — даже если ты захочешь, но не успеешь согласиться — мне придётся искать Творца в другом месте... Оставить тебя подумать?
Ден кивает и Каммен — тактичный, как и всегда — выходит. Ден тоже покидает комнату, а за ней и дом. Бродит по местам, где Каммен показывал ему возможности Творчества.
Вскоре небо над ним становится зелёного цвета, с этакой штриховкой — как будто смотришь на траву издали. Солнца, луны или звёзд нет, свет исходит от самой земли, а та — нежно-голубого цвета. Вдалеке Ден замечает... облако? Он приглядывается и понимает: это опять тот кустарник, на котором растёт что-то вроде тополиного пуха.
Он идёт дальше и подходит к широкой дороге из кобальта, оглядывается и как раз вовремя: справа раздаётся звук катящегося шара для боулинга. Из-за куста показывается большой светящийся шар. Шар величественно катится до середины дороги, потом останавливается. На нём прорезаются отверстия для рта, носа, глаз и ушей, а потом и сами эти органы. Шар замирает, поднимает глаза к зелёному небу, внимательно рассматривает какую-то тень на нём и расстроено говорит кэрроловское: «Я опаздываю, я совершенно опаздываю!» После чего ещё быстрее перемещается дальше по дороге.
«Я не очень талантливый Творец, — повторил тогда Каммен. — Ты достигнешь куда большего».
Ден идёт дальше: перевёрнутый мир заканчивается. На самом деле... всякий мир заканчивается. Остаётся лишь абсолютная чернота и светящиеся точки-звёзды разного размера и цвета. Ден прекрасно понимает, что настоящие звёзды выглядели бы не так, но всё равно очень красиво.
«— Я решил, что надо начинать постепенно, — говорил Каммен. — Не выбивать у тебя почву из-под ног, а начать с чего-нибудь близкого к твоей обычной жизни.
— Это — близко к моей обычной жизни?!
— По сравнению с тем, что ты увидишь, — да».
Ден обходит дом и возвращается с другой стороны. Здесь — тот лес, в котором они гуляли. Каммен рассказывал ему, как он творит каждый листок: говорил о прожилках, форме, длине, о том, как вдыхал жизнь. Изумительно!
У дома сидит его ма... исполняющая обязанности его матери в этом мире, скажем так. Она хмуро смотрит на окружающую красоту, а когда на пороге появляется «отец», так же мрачно косится на него. Ден вспоминает, что давно не видел их обоих... даже странно. Он уже думал, что Каммен отправил их обратно.
— Привет...
— Привет, парень!
Мама только кивает. Странное ощущение: перед ним родители, это их голоса и внешность... но интонация, мимика, взгляд — чужие.
— Значит, ты надумал остаться? — цедит «мать».
«Отец» насвистывает незнакомый мотивчик и почему-то оглядывается по сторонам.
— Да. А что? Что-то не так?
«Мать» окидывает его циничным взглядом.
— Что ты. Всё отлично. Только посмотри на всю эту красоту: такое лишь во сне увидишь. Это слишком прекрасно. Как тут... устоять?
Свист становится более громким, словно «отец» хочет заглушить их разговор... или помешать им говорить?
— Что ты имеешь в виду? Что происходит?
— Я как раз хотел это спросить, — на пороге появляется Каммен. — Вам нечем заняться?
«Отец» вытирает пот. «Мать» отводит глаза: Ден успевает заметить, что взгляд её такой же непреклонный. Они встают, чтобы уйти.
— Подождите! Я даже не знаю, как мне вас называть.
«Мать» пожимает плечами:
— Как угодно. Я всё равно не помню свою прежнюю жизнь.
— Прежнюю?..
— Наш милостивый Творец и Создатель, — она косится на Каммена. Тот холодно смотрит в ответ, — подобрал наши души на Земле. Мы не могли упокоиться, и он дал нам новую жизнь... на время.
«Отец» смотрит на небо и пытается прикинуться частью декора. Странно, но при тех же чертах лица он выглядит значительно моложе. «Мама», наоборот, старше.
— А я думал, ты их создал...
— Это было бы слишком долго. А уж с моим перфекционизмом... Я пытался бы выяснить характер твоих родителей, чтобы повторить его как можно точнее, и готовился бы так долго, что ты бы уехал.
Ден видит, как «мать» презрительно ухмыляется. Даже «отец»-мечтатель хмыкает. Каммен-Творец бросает взгляд на одного, другую и улыбка стекает с их лиц.
— Но всё-таки, как мне вас называть?
— Да выбери любое подходящее имя, — бросает Каммен, ещё не подозревая, как пожалеет о своём решении.
Ден перебирает в памяти имена знакомых пар.
— Артур и Джиневра?
Брови «отца» поднимаются вверх.
— Напыщенно... и она ему изменяла.
— Парис и Елена?
На сей раз возражает «мать»:
— Они не были женаты.
— Ромео и Джульетта?
— Умерли ужасной смертью.
— Антоний и Клеопатра?
— Тоже.
— Людовик и Луиза?..
— Не были женаты, — снова встревает мать.
— К тому же, он её бросил.
— Горацио и Эмма?.. А, да, погибли ужасной смертью.
— И при всём уважении к Нельсону....
— ...Они не были женаты, точно. Роланд и Альда? Генрих и Диана? Рафаэль и Форнарина? Да что ж они не женились-то все... Арвен и Арагорн? Бонни и Клайд? Гаечка и Дейл? Тананда и Аазмандиус?.. Не знаю!
— Ты не тем занимаешься, — «мать» резко встаёт. — Выбери любые имена.
— Э-элен и Генри?
— Отлично! — «отец» показывает большой палец. — Я, чур, Генри.
Но только Ден улыбается этой шутке. Каммен и Элен смотрят на него как на человека, тратящего их бесценное время.
— А кем вы были, пока Каммен не подобрал вас? Привидениями?
— Ты не поймёшь.
— Ладно... а разве вам не тяжело сейчас жить? То есть, души, которые остались в мире после смерти, — призраки, духи, — они ведь мучаются и хотят уйти? Или это только в кино?
Ден приглядывается к ним и понимает: не только. Генри может улыбаться, Элен — злиться, но внутри, как неотъемлемая часть их жизни, зреет страдание... и он бы заметил его раньше, если б не был так так погружён в себя.
Все молча смотрят на него.
— Скажите ему, — давит Каммен. — Вы страдаете?
Элен вскидывает голову к небу и щурится. Ден снова думает, как же странно смотрится этот прожжённый взгляд на мамином лице.
— Не больше, чем в прежней жизни, — наконец выдаёт она.
— А я вообще считаю, что лучше это, чем неизвестность! — восклицает Генри.
— Это потому что ты трус.
— А ты стерва.
Они ссорятся совсем не так, как родители. Мама с папой говорят обычные фразы, но произносят их с таким раздражением, почти ненавистью — а эти просто разговаривают, беззлобно и спокойно.
Элен оборачивается к Каммену.
— Дай мальчишке поспать нормально. Посмотри, какой он усталый.
Каммен косится на него. Ден понимает, что и впрямь чувствует себя слегка невыспавшимся.
— Нет, со мной всё отлично! Я потом когда-нибудь посплю. Каммен, пойдём, покажешь мне...
Каммен-Творец наклоняется к Элен и доброжелательно улыбается.
— Не смей мне указывать.
Он говорит мирно и вежливо, но Ден замечает, как вздрагивает Генри. «Отец» жмурится, словно бросаясь на амбразуру, и тараторит:
— Она права! Дело кончится тем, что родители решат показать его врачу. Что это, мол, ребёнок так жутко выглядит? Почему спит целыми днями? Уж не болен ли, бедняжечка?.. Что вы на меня так смотрите? Я бы так и поступил.
Каммен снова окидывает Дена взглядом.
— Да, пожалуй. Денни, иди-ка спать.
— Но я хотел...
— Я понимаю. Но лучше отоспись. И родители твои будут меньше нервничать.
Он мягко улыбается, и Ден сдаётся. Остаться бы здесь! Зачем тратить время на дурацкий родной мир?!
***
Надежда Васильева || Элхэ Ниеннах
А дома всё те же, всё то же. Ден спускается на кухню: отец сидит за столом, мама готовит. Оба удивлённо смотрят на него.
— Денни! Как ты рано. С тех пор, как мы сюда приехали, ты раньше часу не встаёшь.
— Да... извини.
Ден не может заставить себя посмотреть в глаза родителям, помня о том, что скоро он исчезнет. Лучше уж потом поесть… Он ускользает в ванную.
— Ого!
Зрелище не из милосердных. У него ввалившиеся щёки, под глазами — тёмные круги; волосы встрёпаны...
— Денни! Ты вчера хоть что-то кушал? Еды не уменьшилось.
— Не знаю, — кричит в ответ Ден.
Он вообще не помнит, когда он в последний раз ел. Но это и не важно. Скоро ему всё это будет не нужно.
Он умывается, снова вздрагивает при виде зеркала. Это потому, что каждую ночь он проводит у Каммена, словно ещё один день... на сон остаётся всего несколько часов. Конечно, появятся мешки под глазами!
Нельзя жить на два мира. Он должен выбрать.
— А по-моему, он на таблетки подсел, — доносится с кухни. — Смотри сама: спит, как сурок, днями и ночами — а не высыпается. На улицу не выходит. Дома тоже ничего не делает — а устаёт. Осунулся насколько!
— Наш сын — не наркоман!..
— Да? А как же эти глюки? И дней у него больше, и гуляет он всё время? А эта возня на чердаке? Да видно было, что он в это скатится! Уверен, его подсадил кто-то из местных. Все они тут сумасшедшие идиоты... А у него ж кишка тонка отказаться. Мозгов-то нет!
Ден закрывает глаза ладонями. Третьим его миром станет Аймос — где люди никогда не будут ссориться. А дальше он создаст Лорту и Мерию: в первом люди всегда будут...
— Да ты такая же психованная, как и все здесь!
Да, пять миров, его пять миров. Именно столько ему и нужно создать для начала. Если даже откинуть гордыню, тщеславие — Ден чувствует, что быть Творцом и вправду — его предназначение.
— Ненавижу тебя!.. Ни за что бы за тебя не вышла, если б было куда пойти!
Да когда ж вы разведётесь то уже... Ну зачем так друг друга мучить, если всё так плохо?.. А если не плохо — то тем более, зачем всё это говорить?!
Закрывая лицо ладонями, Ден бредёт в свою комнату. Падает на кровать и отправляется в мир, где всё хорошо. Где никто не причинит никому вреда.
Но в эту ночь Каммен не появляется, и Ден готов ногтями в лицо вцепиться от невозможности оказаться в том мире. А в этом — отец орёт, мать ревёт, и, вроде как, Ден должен быть доволен, что до драки не дошло... но он недоволен — странный парень.
Наконец, Ден вырывается из дома. Мама просила отнести Фиби луковицы тюльпанов, и хотя он предпочёл бы побыть в одиночестве, любой повод свалить отсюда неплох. Ладно, зайдёт к Фиби, а потом погуляет.
Ден касается дверного звонка, и дверь тут же распахивается.
— Что за!.. — выдаёт он вместо «здравствуйте».
Его можно понять: едва распахнув дверь, Фиби обрызгивает гостя пахучей жидкостью. И ещё, и ещё. Ден пытается увернуться (и не выругаться), но часть воды всё же попадает на него. Вскоре жидкость у «ведьмы» почти заканчивается, и Ден перестаёт петлять по участку.
— Я был такой грязный?.. — устало выдыхает он.
— О, это специальный раствор! — восклицает довольная Фиби. — Ох, от дурного взгляда!
Старушка поднимает пшикалку повыше, и Ден видит, что в ней налита жёлто-коричневая болотная муть.
— От сглаза, что ли?.. — рассеянно спрашивает он, осматривая причинённый ущерб.
— О, да нет же! Это чтобы враг тебя не заметил!
— То есть, теперь я человек-невидимка? — Ден вздыхает: по всей одежде расплылись бурые пятна. А ведь это были его любимые джинсы! — Сейчас вы скажете, что стирать одежду тоже нельзя, да? Чтобы не помешать Великой Магии?
— Ах, Великой магии помешать невозможно. А эта, кстати, уже сработала... Эй, чего ты стоишь мокрый на улице?!
— Может, потому что вы меня облили?.. Вот, мама просила передать. До свидания.
Ден быстро уходит. Настроение безвозвратно испорчено — как и джинсы. И не погуляешь теперь... Но на старушку он не злится: Фиби — это форс-мажор, как ураган или наводнение. Сам должен был ожидать.
— Можешь начинать хрюкать, — бросает отец, оглядывая его одежду.
— Хрю.
Отец презрительно фыркает, Ден делает вид, что не замечает. Любимая с детства игра.
— А мама где?
— Спит.
— Так рано?
Отец равнодушно пожимает плечами.
— Вы опять поссорились, да?
— Конечно, нет! С чего бы?!
Ден молча пожимает плечами, не желая встревать. До ночи он пытается отстирать «волшебную воду» миссис Ластхоум, но пятна разве что сильнее размазываются по джинсам и футболке.
— Как успехи? — заглядывает отец.
— Проще побрызгать ещё пару раз и сделать вид, что это изначальный цвет.
— Пожалуй, — отец бросает взгляд по сторонам и тихо добавляет: — Слушай, Денни, я знаю, твоя мама против, но... может, стоит обратиться к врачу с твоими проблемами? — он крутит пальцем у виска. — Ну знаешь, галлюцинации и всё такое?
— М-может, — шепчет Ден. — В-вернёмся к этому вопросу попозже, я... спать хочу.
— Как знаешь. Но не затягивай: может, ещё получится обойтись без стационарного лечения.
— Может, — снова соглашается Ден. — Ладно, спокойной ночи.
А может, и вправду обратиться к врачу? Вдруг он действительно всё это выдумал?.. Кому ни расскажешь — полный бред ведь!
Ден силой воли останавливается. Нет. Нет. Каммен — живой, настоящий. Другие миры существуют! Потому что если нет... жить ему незачем.
Ден бродит по коридору туда-сюда: спать рано, делать особо нечего — когда слышит тихое всхлипывание. «Привидение?» — почему-то вспыхивает в его мозгу. Ден закатывает глаза: мысли в его голове, похоже, становятся глупее и глупее. С другой стороны, во что тут только не поверишь... Он замечает, что в родительской комнате свет тоже горит. Ден тихонько подкрадывается поближе и стучит.
— От-открыто, — доносится изнутри.
Он толкает дверь и преувеличенно бодро бросает:
— Здравствуй, мама!
Она встаёт так, чтобы сын не видел её лица, но Ден успевает заметить, что глаза у неё заплаканные.
— О, привет, Денни, ты уже вернулся. Как погулял, как Фиби, всё хорошо?
— Прекрасно, — бормочет Ден. — А у вас тут как дела? Вы не поссорились?
— Что ты! — восклицает мама. — С чего нам ссориться!
По комнате рассыпается напряженный, неискренний смех.
— А ты поужинал?.. — торопливо меняет тему мать.
— Ага, — врёт Ден.
— Тогда ложись спать, ладно?
Она устало подносит ладонь к виску.
— Хорошо.
— Спасибо!
Он прощается, прикрывает дверь и с тяжелым сердцем идёт в свою комнату. Что угодно, лишь бы оказаться не здесь. Что угодно! Он закрывает глаза и засыпает.
Четыре.
Жанр: приключения, романтика, юмор, мистика.
Категория: джен.
Рейтинг: G.
Размер: миди/макси (30 тысяч слов).
Статус: в процессе.
Бета: Yasuko Kejkhatsu (первые главы); Idiota и Татиана ака Тэн в качестве первых читателей.
Описание: На новом месте неплохо. Ден знакомится с соседями, наслаждается видами... но замечает всё больше странностей: вещи оказываются не там, где их оставили, родные ведут себя крайне непривычно, а трава остаётся сухой после дождя. Он сходит с ума? Или вокруг действительно творится что-то не то? И надо ли спасать родных от этой нечисти — или придётся спасать их от самого себя?
Один.
Два.
Три.
Ты стоишь у порога в белом плаще, С чёрных волос на паркет стекает вода. Слишком поздно пытаться Тебя придумать назад: Твои тонкие пальцы Лежат на кнопке звонка. |
Илья Кормильцев || Наутилус-Помпилиус
Дни сливаются в тоскливую серую череду. Даже если бы Ден сделал себе календарь, пожалуй, он всё равно не смог бы определить, сколько времени прошло. Утро за утром — одно и то же. Скучно до безумия... но, с другой стороны, никаких видений. Как, впрочем, и Каммена.
В очередной день Ден просыпается от криков на улице. Он выглядывает в окно и обнаруживает, что родители успели не только уехать в город, но и вернуться. Теперь отец пытается затолкать на крыльцо большую красную газонокосилку. Ден мигом одевается и слетает вниз. Они быстро затаскивают косилку на чердак, и отец остаётся там, читать инструкцию.
— Ма-ам, а зачем нам газонокосилка? Тут лужаек почти нет...
— Так ведь распродажа! Она всё равно понадобится, лучше купить её дешево. В конце концов, мы здесь до конца лета.
Ден не знает, радоваться ему или огорчаться. С одной стороны, чем дольше они здесь, тем больше шанс увидеть Каммена. С другой... странно радоваться встрече с глюком.
Он завтракает. Читает. Учится. Обедает. Играет сам с собой в шахматы. Учится. Моет посуду. Моет пол. Пытается не думать о своём сумасшествии и не вспоминать несуществующего приятеля. Ужинает. Моет посуду. Ложится спать.
Проснувшись, Ден долго смотрит в потолок. Ещё одно утро. Пока был Каммен, существовали хоть какие-то вехи в его жизни. А теперь?..
Каммен... как ему удалось выдумать кого-то настолько неповторимого? Ведь у приятеля-соседа-галлюцинации был уникальный характер, свои психологические проблемы... Ден всегда считал, что у него отсутствует воображение. Но если его подсознание породило столь яркий образ, может быть, и сам он небезнадёжен? Ден вспоминает, как Каммен пародировал миссис Ластхоум. Как злился на вопросы о Катлин. Выяснял, какие у Дена проблемы. Это что, всё, — порождение его мозга? Если так, то и впрямь пора книги писать.
Ден закрывает глаза и выгоняет из головы лишние мысли. Это не так сложно, если использовать алгоритмизацию. Встать. Снять пижаму. Надеть футболку. Надеть джинсы. Надеть левый носок. Правый. Ботинки: левый, правый. Заправить постель... Если полностью сосредоточиться на каждом шаге, на иное мыслей не остается. А если и это не помогает, то нужно разбивать действия на ещё более мелкие осколки: сделать шаг вперёд, ещё, ещё, протянуть ладонь, взяться за дверную ручку, навалиться на дверь плечом, выйти в коридор, убрать ладонь от двери, сделать шаг к лестнице, и так далее.
Таким образом Ден спускается на кухню — и обнаруживает, что дома никого нет. Парень выглядывает в окно: машина тоже отсутствует. Видимо, опять уехали в город. Только бы не ещё одна газонокосилка!
Он разогревает завтрак, так же отрешённо его употребляет, когда раздаётся стук в дверь. Дену требуется несколько минут, чтобы вернуться к нормальному состоянию и осознать звук, и когда он подходит к двери, кажется, что её собираются выломать.
— К...
— Привет, Ден! Я закрутился с новым проектом, не мог зайти. Как я по тебе скучал, дружище!
Он порывисто обнимает его и Ден застывает. Как спросить у человека: «Ты моя галлюцинация?..» Как спросить это у человека столь реального?
— Пойдём, повожу тебя ещё по окрестностям. Или, раз уж я зашёл, у тебя посидим?
Ден представляет, как родители вернутся и застанут его беседующим с самим собой.
— Лучше подышим воздухом. Подожди меня?
— Ладно.
Ден поднимается к себе, берёт рисунок Катлин и аккуратно убирает в нагрудный карман. Интересно же, как глю... Каммен это прокомментирует.
Они бродят по лесу, но Ден не знает о чём говорить. Природа, разумеется, кажется прекрасной и необычной — спасибо, подсознание.
— Каммен, это тебе, — он протягивает рисунок. — Нашёл в доме, наверное, принадлежало Катлин.
Ден успевает подумать, что зря он заговорил о Катлин, теперь Каммен не будет даже смотреть, — но сосед уже открыл рисунок и погрузился в него.
— ...Прости меня, ладно?
Каммен поднимает взгляд, но, кажется, перед глазами у него до сих пор рисунок.
— ...Только на днях сообразил, как тяжёло для тебя, что она пропала. Не думал, как тебе горько говорить об этом, — слова, заготовленные для человека, звучат глупо и бездарно при беседе с подсознанием, но Ден всё-таки произносит их — посмотреть, что произойдёт.
Каммен спугнутым зверем косится на него.
— Горько?..
— Ну да. Ты её хорошо помнишь? Вы были друзьями? Какой она была?
Каммен смотрит на него круглыми глазами.
Его взгляд становится нервирующим даже для галлюцинации.
Так же резко взгляд его меняется на злой, болезненный и Каммен сминает бумагу. Он размахивается и рисунок летит далеко-далеко — Ден бы так не кинул. И тут, будто повернули кран, начинается ливень.
«Так только в кино бывает!» — хочет сказать Ден, но вдруг обнаруживает, что Каммен удивлён гораздо сильнее.
Приятель растерянно смотрит в небо. Потом хмурится и смотрит уже пристально — будто это может повлиять на погоду. Трижды щёлкает пальцами. Ради такого дела даже вынимает руку из кармана и щёлкает снова. Он повторяет это снова и снова, а взгляд у него такой же ошеломлённый.
Разумеется, дождь льёт по-прежнему.
— Тебе пора домой, — глухо говорит Каммен.
— Да, точно. Пошли ко мне? Мы…
— И мне пора домой, — не своим голосом завершает друг.
Он разворачивается и медленно уходит. Ден хочет догнать его, но понимает, что это плохая идея. Зачем он так с Камменом говорил? Опять забыл, что перед ним галлюцинация! Или всё же нет? Наверняка есть разумное объяснение!
Он бредёт к дому: куда торопиться, всё равно вымокнет. Что за странный дождь?! Ден уверен, что утром земля будет сухой, а про ливень никто не вспомнит.
Он возвращается домой, мокрый насквозь, и сразу оказывается в центре скандала:
— Тебе плевать на нашу семью! Почему я вообще за тебя вышла?!
Нежный голос матери обжигает ненавистью. Это как же отец её довёл?
— Да ладно тебе, дорогая, ну перестань, милая, я же... в смысле... молчи, женщина!
Папа выглядит, как актёр провинциального театра, который пытается играть сурового мужчину. Изумительно.
— Что ты сказал?! — мама взмахивает рукой и кажется, сейчас огреет отца сковородкой.
Отец успокаивающе поднимает руки и отступает. Да кто угодно бы отступил, когда любимая Белоснежка превращается в Злую Ведьму. Она ведь никогда так себя не вела! Оба они ссорятся совсем по-другому — уж в этом-то Ден разбирается!
Ден таращится на отца: на его перепуганное лицо, на выставленные ладони — и вдруг замирает. У отца на руках длинная линия сердца, вся в островках. Линия ума — изогнутая на обеих руках и слегка раздвоенная. Сильная линия судьбы. Это красивые руки: мечтателя и поэта — но это не руки его отца.
Ден пятится из кухни. Что-то подсказывает ему, что на маминой ладони будет практичная линия ума и сильная линия жизни. Так и оказывается.
Ден опрометью кидается к себе. Ливень за окном превращается в шторм, и там даже опаснее, чем дома. Так что остаётся лишь ворваться в комнату, запереть её, придвинуть изнутри комод и дрожать под одеялом. Что происходит?! Где он находится? Кто эти люди?!
Вечер наступает привычно быстро, но Ден не может заснуть. Он дожидается, пока родители(?) уйдут спать и аккуратно отодвигает комод. Может быть, лучше и встретиться с ними, кто бы они ни были. Лучше рискнуть и получить ответы, чем вот так трястись.
Но родители(?) спят, и Ден обходит дом в поисках подсказок. Кладовка заперта. Кухня выглядит так же. В ванной ничего странного. Ден обходит комнату за комнатой, но все они прежние. Он собирается зайти в комнату Катлин, но вздрагивает и замирает. Нет. Нет-нет-нет-нет! Надо ещё… чердак осмотреть!
Ден облегчённо меняет курс. Но и здесь всё привычно: луч фонарика высвечивает лишь знакомые предметы. Вот буфет, на котором он обычно сидит. Вот стол — мама придвигала его, чтобы открыть люк, а он запрыгивал на него, чтобы закрыть дверцу. Вот и люк, снова открытый... Ден вспоминает, как отец разбирался с косилкой, а спустившись, ругал тётю Джейн и её мужа — говорил, что незачем заколачивать такой маленький люк. Видимо, тогда он его и открыл, а закрывать не стал. Ну да. Это было как раз в вечер перед тем, как Каммен зашёл.
Ладно, и здесь ничего стран... Ден приглядывается к люку. Ощущение не проходит: за досками что-то есть! Он вскакивает на стол, дотрагивается до досок — они прибиты только с одной стороны! — раздвигает их и видит другую комнату.
— Какой-то бред...
Ден подпрыгивает, цепляется руками за край люка, впервые вспоминает добрыми словами своего учителя физкультуры и легко подтягивается. По ту сторону люка — такой же чердак, только вот мебель прикреплена к потолку. Ден напрягает руки, высовывается по пояс, изумлённо оглядывается и… летит вниз. Последняя мысль перед тем, как его голова соприкасается со столом: «Лететь по времени — корень из двойки, умноженной на высоту и делён...»
Мужик упал со своего балкона на 10 этаже. На лету думает: — Господи! Если выживу, брошу пить, курить, жене изменять не буду! И надо же, повезло: упал в мягкий глубокий сугроб. Встал, отряхнулся и говорит: — Блин, лететь-то всего пять секунд, а сколько глупостей в голову прийти успело! |
Анекдот
Когда парень сосредотачивает взгляд, то видит склонившихся над ним родителей... или созданий, играющих их?
— Сколько пальцев? — спрашивает отец.
Ден присматривается к его — привычной! — ладони и лишь потом отвечает:
— Пятнадцать…
Отец поворачивает руку к себе и смотрит на три выпрямленных пальца.
— Почему пятнадцать? — с опаской спрашивает он и, на всякий случай, шевелит пальцами.
— Не знаю.
Мама помогает ему подняться, в её голосе зашкаливает беспокойство:
— Денни, как ты? Что случилось?
— Да, с чего ты решил попрыгать в четыре утра? — поддерживает отец.
— Не знаю.
— Перестань! Ты же видишь, что ему плохо! — мама бросает рассерженный взгляд.
Отец возвращает её взгляд и тихо напевает в сторону:
— К психиатру его, к психиатру его…
«С днём рожденья тебя…», — звучит знакомый мотив. Ден прислоняется к столу: голова раскалывается.
— Что ты вообще здесь делал? — продолжает допрос отец.
— Где — здесь?
— На чердаке, — поясняет мама.
— Откуда у нас в квартире чердак?
Мать переводит на отца беспомощный взгляд, он разводит руками. Родители осторожно сводят его вниз: ставят чайник, впихивают в руки чашку и продолжают аккуратно расспрашивать. Но что он может ответить? Не пересказывать же свои видения. Что подобное может быть правдой, он даже не пытается поверить.
Мама уходит одеваться — заснуть теперь уже никто не может, а в халате холодно, — отец молча сидит напротив.
— Пятнадцать пальцев, — бросает Ден, и отец вздрагивает. — На руке, которую ты показывал, три были выпрямлены. Ещё два согнуты, но всё равно ведь были. Плюс десять у мамы. Вторую руку ты держал за спиной, и я её не видел. И ног тоже.
— То есть, ты сначала всё это посчитал, а потом уже пришёл в себя?
— Не знаю, — повторяет он в который раз.
Отец сидит напротив, смотрит куда-то вдаль. Ден потихоньку приходит в себя, и думает, как же они похожи. Тот же ёршик светлых волос, отросший с переезда в нормальную причёску, те же тонкие, почти незаметные брови, небольшие уши, отрешённые серые глаза… Быть может, сходство усиливается из-за одинаковой стрижки и стиля в одежде, но и несмотря на это общего много. Разве что у отца лицо суровое, а у Дена сохраняет детскую округлость.
Папа задумчиво смотрит в ответ. Наверное, размышляет, что с ним не так, раз сын у него псих. Но по его лицу трудно что-то понять.
Мама всё не спускается, и Ден боится, не случилось ли чего. Он поднимается наверх, и обнаруживает, что мать спит: переоделась и посапывает она так же мирно, как и всегда. «Как ребёнок! Плохое кончилось, и больше не беспокоится». Ден укрывает маму одеялом, отчитывается отцу, и они решают последовать её примеру, тем более, что говорить друг с другом им всё равно не о чём.
Но, разумеется, после такого Ден не засыпает. Он ворочается до утра, ждёт пробуждения родителей; но не выдерживает и уже с рассветом несётся на чердак. Там он старательно гипнотизирует взглядом люк. Тот выглядит закрытым наглухо, и, разумеется, доски прибиты с обоих концов. Отчаявшись углядеть хоть что-то, Ден идёт за гвоздодёром.
Оказывается, люк сконструирован следующим образом: отверстие в потолке, прибитые к его краям доски, полностью закрывающие дыру, ещё четыре доски по периметру и прибитая к ним дверца. Поэтому, чтобы добраться до конца, Дену приходится убрать те четыре доски. Он осторожно снимает их — вместе с дверцей — и чувствует, как сердце колотится в ожидании. Парень выдёргивает гвоздь из следующего ряда досок, наконец, отодвигает одну из них — и застывает, когда не обнаруживает не только прохода в параллельный мир, но и обычной дыры. Какой-то идиот заколотил обычный кусок потолка!
Ден даже не знает, что тут можно сказать. Опять он повёл себя как дурак. Впрочем, не впервой. Проход в другой мир! Мистика! Ну что за… стоп. Если предположить, что другие миры существуют и он прошел через портал в обычной реальности, то что ЭТО за место? Ден озирается. Вспоминается вся прочитанная в детстве фантастика.
Наконец, он ухитряется совладать с собой: отгоняет глупые мысли и возвращается к делу. Он поднимает те самые доски, прибивает три из них, берётся за последнюю (ту, к которой прикреплена дверца), но вздрагивает: на ней надпись.
Игрек, умноженный на зет и на нечто вроде двух иксов друг на друге. Иск, делённый на икс? Но это же просто единица! Хотя нет, такая запись вводит ограничение на переменную.
Эта вереница мыслей проходит без очереди, и уже за ней появляются вопросы: зачем формулы здесь? И почему нет знака равенства? Просто задали переменные? Или это строка матрицы?.. Похоже на те значки на камешках, которые лежат на столе у Фиби... руны, что ли…
Ден мотает головой и возвращает на место последнюю доску. Он смотрит, ровно ли прибито, а потом соображает: одну из досок в дальнем ряду он так и не приколотил обратно, а теперь это не сделаешь, потому что сверху другой ряд. И главное, не было никакой необходимости это делать! Для чего нужна куча досок на ровном потолке?!
Ден злится на себя и с силой захлопывает дверцу. Та сразу встаёт на место, и парень замечает магниты, которые позволяют ей мгновенно закрываться. Зачем они здесь?
Рядом с магнитами расположен засов. Он был там всё время, просто раньше Ден не обращал на него внимания. Парень закрывает его и спрыгивает со стола. Лишь когда его ноги касаются пола, Ден клянёт себя за глупость. Рано же ещё! Родителей разбудит!.. Хотя они, наверное, и так проснулись от его ремонтных работ. Что за чушью он занимается?
Надо просто признаться родителям, что он псих, и дать им обратиться к врачу. Но когда Ден представляет слёзы мамы и презрение отца, что-то в нём восстаёт против этой идеи. Может, само пройдёт, а?
Ден и не представляет, какое впечатление производит на него этот случай. Понимает лишь через неделю: мать предлагает ему убраться на чердаке, а он нервно вздрагивает от одной этой мысли. Разумеется, Ден не подаёт виду, что боится, лишь безнадёжно сжмает тряпку и идёт наверх. Конечно, на чердаке всё в порядке. Ден быстро вытирает пыль, так же торопливо моет полы, но постоянно косится на дверцу люка. Что за глупости! Ничего там нет, и он это знает!
Вскоре Ден соображает, что уже минут десять просто стоит со шваброй в руке. Он хочет домыть последний угол, но для этого нужно повернуться спиной к Дверце, а Ден не может заставить себя это сделать.
«Да что за бред!»
Вконец разозлившись на себя, парень бросает швабру и запрыгивает на стол. Он справляется с задвижкой и распахивает дверцу, чтобы убедиться, что за ней ничего нет.
Оттуда мягко планируют два куска бумаги. Ден смотрит, как белые пятна летят вниз, — ошарашенно, словно на хлопья снега в середине лета. Он медленно спускается со стола и поднимает первый листок.
«Просто открой дверь. Я всё тебе объясню. |{«.
Каммен...
«Здесь нечего бояться. Ты не сумасшедший. Просто открой люк».
Без подписи.
Ден встряхивается всем телом, как выбравшаяся на берег собака. Он настолько сошёл с ума, что пишет себе записки от лица иллюзии! Ден ясно видит, как он встаёт среди ночи, выдирает листок из тетради и чужим, резким почерком пишет подобную чушь, а потом запихивает бумажки в люк и аккуратно запирает дверцу. Ден закусывает губу. Как он справится? Если всё уже настолько серьёзно?.. Теперь точно придётся отправиться в больницу...
Ден выпрямляется. Ну уж нет! Он мужчина, взрослый парень, он не будет плакать! Даже если его ждёт психлечебница — не будет!
Ден понимает, что здесь ему выпендриваться не перед кем, но на лице у него уже типичное отцовское спокойствие. Он спускается на первый этаж, расправив плечи, держа спину восхитительно ровно, разрывает эти записки от подсознания так мелко, чтобы нельзя было прочесть, и выбрасывает в урну. Именно согнувшись над мусоркой, он вспоминает, что дверцу на чердаке он оставил открытой. Ден думает, что надо вернуться туда и закрыть её, потом говорит себе, что это глупо. Ведь ясно, что всё это лишь в его голове, так какое значение имеют материальные объекты? Но правда в том, что он не может заставить себя зайти на чердак.
Разумеется, день проходит как-то мимо, а ночью Ден снова не спит. Он боится опять погрузиться в безумие: раз зашёл так далеко, значит, вовсе не контролирует себя, следовательно, может навредить родителям.
Ден забывается сном уже после рассвета. А когда открывает глаза — видит Каммена в кресле напротив.
Разве за этим живёшь ты на свете? Разве доволен ты этой страной? Спроси у себя, чтобы мог я ответить: «Идём со мной»! |
Наталья Новикова || Тэм Гринхилл
Друг-сосед-галлюцинация сидит уж очень свободно — будто в своём доме. В остальном в комнате всё точно так же.
— Что ж, Ден... кажется, нам пришла пора поговорить.
— Нет, она придёт после поры, в которой я одеваю штаны.
Каммен передаёт его джинсы со стула.
— Приятно, что ты сохраняешь чувство юмора. Я в тебе не ошибся.
— Ага.
Ден одевает штаны, потом заправляет постель и плюхается на неё.
Каммен сцепляет пальцы в замок:
— Итак?
— Кто ты? Что ты? Что тебе от меня нужно? Что мне сделать, чтобы ты отстал?
— Отстал? — глаза Каммена округляются. — Если бы ты знал, что происходит, ты бы в жизни такого не сказал.
— Увы, я не знаю. Но с удовольствием выслушаю любое твоё враньё.
Каммен вздыхает:
— Я понимаю, что ты расстроен, и не буду обижаться. Слушай, попробуй понять. Я происхожу из Творцов. Мы — те, кто творят миры вроде вашего. Это редкий дар... и не каждый его достоин. Я путешествую по вселенным и ищу здесь людей — таких, как ты, — которые способны творить миры. Моя задача — проверить вас, отобрать тех, кому можно доверить это знание.
— Что?..
— В мире есть большее, чем ты видишь, Ден. Пойми это.
— Я... могу творить миры?..
— В теле человека — нет. Тебе придётся полностью перейти в наш многомерный мир. Отсюда ты на это не способен... Но и жить нормально ты не сможешь. Ты не предназначен для человеческой жизни, ты не найдёшь своего места в этом мире. Нереализованная сила разорвёт тебя на куски.
Ден молча смотрит на него. Каммен-Творец ожидает реакции... такой же спокойный и доброжелательный, как всегда.
— А покажи-ка мне свои руки.
С родителями сработало, почему бы не прокатило и здесь?
— Что? — изумляется друг.
— Ладони покажи.
Каммен с явным недовольством вынимает руки из кармана. Они... невероятны. Линии изломаны, будто кардиограмма. Их будто вырезали ножом: сделали удар — рука дёрнулась от боли, продолжили вести дальше... Правдоподобно выглядят лишь линия жизни и линия ума: видимо, их чертили последними. Да и мелкие линии на ладони расположены слишком упорядоченно и редко... По этим рукам ничего не предскажешь, по ним не узнаешь характера: это всего лишь набор шрамов. У людей не бывает таких рук.
— Ты внимателен и умён. Я рад, что не ошибся в тебе, Дениел.
— Что с твоими руками? Что с моими ро... кто эти люди в соседней комнате?
— С моими руками всё в порядке. Мне нужно было, чтобы ты как можно дольше ничего не замечал. Я ведь должен был проверить тебя.
— И они...
— Просто люди. С другим характером, но той же внешностью... как актёры.
— Откуда они взялись?
— Я их создал.
— Силой мысли?..
— Нет, скорее... — Каммен разводит руками.
Точно. Он же скульптор.
— ...Я бы показал тебе все возможности этого мира, но не мог до сегодняшнего дня. Теперь — могу. Теперь я в тебе уверен. Пойдём! Ты должен это увидеть.
Ден порывается к нему, но вдруг замирает.
— Подожди. То есть, это твой мир?
— Да.
— И ты можешь менять его по своему настроению?
— Верно.
— Тогда почему в прошлый раз шёл дождь?
— Что?..
— Почему, когда я принёс тебе рисунок Катлин, пошёл ливень? Почему ты выбросил её рисунок?
Каммен некоторое время молчит.
— Катлин... была моей ученицей. Она... оказалась не той, кем я её считал. Сила развратила её. Она пыталась использовать свой дар, чтобы поработить другие миры. Её казнили. Я часто думаю, что... если бы я не дал ей стать Творцом, с ней бы этого не произошло. Понимаешь? Это моя обязанность — выбирать. Смотреть, кто сможет выдержать этот дар, а кто вот так вот сломается. А я не справился.
Ден некоторое время молчит.
— Мне жаль...
— Не спрашивай о ней больше, пожалуйста.
— Да... конечно... извини. Фиби говорила, что до неё тоже исчезали дети?
— Да, она не первая, кого мы выбрали.
— Почему именно здесь?..
— Тут истончилась ткань между мирами, здесь проще выйти на вашу сторону. Во сне — и вовсе ничего сложного, но по ночам можно перейти и в физическом теле: через люк. Но это место не единственное, разумеется. Ты же не думаешь, что все дети, которые здесь жили, подходят для нашего дела?
— Нет... а почему, кстати, именно дети?
— Они меньше успели нагрешить.
— Но я же не ребёнок?
— Ты хороший человек, Ден. С чистой душой.
От всего этого перехватывает дыхание. Ему предлагают стать... Творцом! Создавать миры! Он — не простой человек, он был предназначен для этого! Он всегда знал, что достоин чего-то большего!
— Ну что, идём?
— Идём!
А я хочу оставить в этой жизни след! Неповторимый, светлый и счастливый, И если Бог поможет это сделать мне, Не зря дышала я, не зря любила... |
Инна Звегинцева
Слова Каммена всё время крутятся в его голове. «Главное — не закрывай люк: это через него связаны наши миры. Пока он открыт, ты попадаешь ко мне во сне. Закроешь — и перестанешь». «Смотри, — речка перед ними вдруг изгибается и начинает течь вертикально вверх. Потом сворачивается в петлю и превращается в голубого коня. Он встаёт на дыбы и рассыпается сотней брызг. — Я не очень хороший Творец. Не слишком оригинальный. Но основы я тебе покажу...»
Мир вокруг кажется тусклым, нелепым — ненастоящим. Зачем ему всё это? Решать, куда поступать? Учить теорию машин и механизмов? Он станет Творцом! Он будет создавать миры! Вот его жизнь!
Раз за разом Ден разрабатывает проекты будущих миров — но все они кажутся довольно банальными.
Измерение, полное водопадов и чудесных рек, озёр, высоких деревьев... в нём будут жить люди, близких к природе. А назовёт он его — Акватория. Хм. Нет, Аква... акваланг-аквариум-акведук... Акватерия?.. Акватрия?.. даже название банальное! Каммен уверен, что из него выйдет хороший Творец? Наплодит очевидных, неинтересных миров... Но нет, Каммену ведь не зря это поручили. И Ден — не первый, кого он выбрал. Он в этом разбирается! Он знает, что нужно будущим Творцам.
Повторить судьбу Катлин Ден не боится: захват миров его не интересует.
Следующим он выдумывает Эндер. Этот мир будет покрыт скалами. Остальное займут зелёные равнины. Саму планету он сделает из какого-нибудь лёгкого материала, так что сила тяготения будет меньше и получится прыгать раза в два выше! Там будут жить суровые и простые люди...
Ден злится на себя: рисовать он не умеет, описать толком тоже не выходит. Но он видит, он чувствует эти миры, словно они уже живые. Каммен говорит, это потому что он Творец... что он и не должен описывать их — стократ важнее чувствовать самому.
Ден думает над этим без устали, отдаёт энергию, как раньше никакому делу. Кажется, он похудел. Кажется, прошло всего несколько дней с тех пор, как Каммен рассказал ему правду. Кажется, родители беспокоятся за него... а может и нет.
Порой он думает: «И что, я просто исчезну с Земли? А как же моя семья?» — он вспоминает, как истаяла тётя Джейн, как перестало интересовать её хоть что-либо в реальном мире. Что, он так же бросит родителей? А вдруг с ними произойдёт тоже самое?..
Вот только — ссоры за стеной отнюдь не способствуют этим мыслям.
Ден закрывает глаза. А если он не пойдёт за Камменом? Если он останется здесь? Такой и будет его жизнь: безысходной, полной ушедшей любви и неумения слушать других — потому что нет разницы, как далеко он уедет от родителей. Весь мир такой. Он так же женится, будет так же скандалить и заведёт такого же неприкаянного ребёнка. Даже хуже: он-то не только с семьёй, он со всем окружением поладить не может! Каммен прав. Ему не найти здесь места.
А может, ты хочешь богатства и власти? Быть королём, распоряжаться казной? Я на любое условие согласен... Идём со мной! |
Наталья Новикова || Тэм Гринхилл
Ден просыпается в своей обычной комнате: дом и ближайшие окрестности Каммен не менял. Он торопливо выходит, разыскивая Каммена, но сталкивается с ним уже в коридоре, рядом с кладовкой. Друг отряхивает руки и выглядит очень усталым.
— Ден. С возвращением.
— Привет! Слушай, я выдумал ещё два мира! Вот эти по-настоящему классные, их бы я точно создал! Там будут такие… — захлёбывается речью Ден, но вдруг понимает, что не знает, как это передать. — Что ж я даже рисовать не умею... Как же тебе показать...
— Создашь и покажешь, — пожимает плечами друг.
Перед глазами мелькают картинки. Он проведёт Каммена по своему миру... всё покажет ему... Водопады Акватрии, горы Эндера станут реальностью! Он создаст всё, что пожелает!
— Так что? Может, хотя бы начнёшь меня учить?
Каммен-Творец встряхивается, приходя в себя.
— Ден, я же говорил, я не смогу учить тебя в этом теле. Человек не сможет ни принять эту силу, ни повторить упражнения. Сначала тебе придётся остаться здесь.
— А как же мои родители? Я всё время о них думаю…
— Чем-то приходится жертвовать.
— Да... — Ден замолкает. — Точно.
Пожертвовать своими родителями?.. Это даже звучит жутко.
— ...Да и что ты теряешь? Подумай, разве твоя мама не хочет, чтобы ты был как можно счастливее? А твой отец — он ведь мечтает, чтобы ты достиг большего. Так что может быть больше, чем это? Ты наконец нашёл свой путь! На Земле ты ничего не добьёшься. Лишь расстроишь их своей жизнью.
Голос Каммена чарует, и каждое слово отпечатывается у Дена внутри. Вроде бы, забыл, а заглянешь внутрь: везде следы этих фраз...
— Хорошо. Что мне нужно делать?
— Всего лишь сказать: «Я хочу остаться здесь».
— Здесь? Но почему?
— Здесь начнётся твоё обучение. Я не могу выпустить тебя в Пропасть между мирами неподготовленным. Сначала ты научишься менять мой мир, а уж потом...
Ден кивает. Это «потом» рисует в голове тысячи вариантов.
— Итак, остаться здесь?..
— «Я, Дениел Холдон, по своей воле, без принуждения и осознавая все последствия, хочу остаться в этом мире».
— А какие последствия?..
— Ты никогда не сможешь вернуться.
Ден вздыхает. Невелика потеря. Но вот мама с папой... Что, что станет с ними? Каммен прав, но всё равно... Мама будет плакать целыми днями, а потом — растворится, в точности как тётя Джейн. Отец поседеет, опустится, забудет даже о своём журнале. Он не может так с ними поступить!
— Я вижу, что ты ещё не готов. Но тебе нужно решить побыстрее: скоро наши миры разойдутся, и я уже не смогу ничем тебе помочь.
— Я понимаю... не дави на меня.
— Я не давлю. Просто хочу, чтобы ты понимал: ты не единственный. Это редкий дар, но не уникальный. Если ты не согласишься — даже если ты захочешь, но не успеешь согласиться — мне придётся искать Творца в другом месте... Оставить тебя подумать?
Ден кивает и Каммен — тактичный, как и всегда — выходит. Ден тоже покидает комнату, а за ней и дом. Бродит по местам, где Каммен показывал ему возможности Творчества.
Вскоре небо над ним становится зелёного цвета, с этакой штриховкой — как будто смотришь на траву издали. Солнца, луны или звёзд нет, свет исходит от самой земли, а та — нежно-голубого цвета. Вдалеке Ден замечает... облако? Он приглядывается и понимает: это опять тот кустарник, на котором растёт что-то вроде тополиного пуха.
Он идёт дальше и подходит к широкой дороге из кобальта, оглядывается и как раз вовремя: справа раздаётся звук катящегося шара для боулинга. Из-за куста показывается большой светящийся шар. Шар величественно катится до середины дороги, потом останавливается. На нём прорезаются отверстия для рта, носа, глаз и ушей, а потом и сами эти органы. Шар замирает, поднимает глаза к зелёному небу, внимательно рассматривает какую-то тень на нём и расстроено говорит кэрроловское: «Я опаздываю, я совершенно опаздываю!» После чего ещё быстрее перемещается дальше по дороге.
«Я не очень талантливый Творец, — повторил тогда Каммен. — Ты достигнешь куда большего».
Ден идёт дальше: перевёрнутый мир заканчивается. На самом деле... всякий мир заканчивается. Остаётся лишь абсолютная чернота и светящиеся точки-звёзды разного размера и цвета. Ден прекрасно понимает, что настоящие звёзды выглядели бы не так, но всё равно очень красиво.
«— Я решил, что надо начинать постепенно, — говорил Каммен. — Не выбивать у тебя почву из-под ног, а начать с чего-нибудь близкого к твоей обычной жизни.
— Это — близко к моей обычной жизни?!
— По сравнению с тем, что ты увидишь, — да».
Ден обходит дом и возвращается с другой стороны. Здесь — тот лес, в котором они гуляли. Каммен рассказывал ему, как он творит каждый листок: говорил о прожилках, форме, длине, о том, как вдыхал жизнь. Изумительно!
У дома сидит его ма... исполняющая обязанности его матери в этом мире, скажем так. Она хмуро смотрит на окружающую красоту, а когда на пороге появляется «отец», так же мрачно косится на него. Ден вспоминает, что давно не видел их обоих... даже странно. Он уже думал, что Каммен отправил их обратно.
— Привет...
— Привет, парень!
Мама только кивает. Странное ощущение: перед ним родители, это их голоса и внешность... но интонация, мимика, взгляд — чужие.
— Значит, ты надумал остаться? — цедит «мать».
«Отец» насвистывает незнакомый мотивчик и почему-то оглядывается по сторонам.
— Да. А что? Что-то не так?
«Мать» окидывает его циничным взглядом.
— Что ты. Всё отлично. Только посмотри на всю эту красоту: такое лишь во сне увидишь. Это слишком прекрасно. Как тут... устоять?
Свист становится более громким, словно «отец» хочет заглушить их разговор... или помешать им говорить?
— Что ты имеешь в виду? Что происходит?
— Я как раз хотел это спросить, — на пороге появляется Каммен. — Вам нечем заняться?
«Отец» вытирает пот. «Мать» отводит глаза: Ден успевает заметить, что взгляд её такой же непреклонный. Они встают, чтобы уйти.
— Подождите! Я даже не знаю, как мне вас называть.
«Мать» пожимает плечами:
— Как угодно. Я всё равно не помню свою прежнюю жизнь.
— Прежнюю?..
— Наш милостивый Творец и Создатель, — она косится на Каммена. Тот холодно смотрит в ответ, — подобрал наши души на Земле. Мы не могли упокоиться, и он дал нам новую жизнь... на время.
«Отец» смотрит на небо и пытается прикинуться частью декора. Странно, но при тех же чертах лица он выглядит значительно моложе. «Мама», наоборот, старше.
— А я думал, ты их создал...
— Это было бы слишком долго. А уж с моим перфекционизмом... Я пытался бы выяснить характер твоих родителей, чтобы повторить его как можно точнее, и готовился бы так долго, что ты бы уехал.
Ден видит, как «мать» презрительно ухмыляется. Даже «отец»-мечтатель хмыкает. Каммен-Творец бросает взгляд на одного, другую и улыбка стекает с их лиц.
— Но всё-таки, как мне вас называть?
— Да выбери любое подходящее имя, — бросает Каммен, ещё не подозревая, как пожалеет о своём решении.
Ден перебирает в памяти имена знакомых пар.
— Артур и Джиневра?
Брови «отца» поднимаются вверх.
— Напыщенно... и она ему изменяла.
— Парис и Елена?
На сей раз возражает «мать»:
— Они не были женаты.
— Ромео и Джульетта?
— Умерли ужасной смертью.
— Антоний и Клеопатра?
— Тоже.
— Людовик и Луиза?..
— Не были женаты, — снова встревает мать.
— К тому же, он её бросил.
— Горацио и Эмма?.. А, да, погибли ужасной смертью.
— И при всём уважении к Нельсону....
— ...Они не были женаты, точно. Роланд и Альда? Генрих и Диана? Рафаэль и Форнарина? Да что ж они не женились-то все... Арвен и Арагорн? Бонни и Клайд? Гаечка и Дейл? Тананда и Аазмандиус?.. Не знаю!
— Ты не тем занимаешься, — «мать» резко встаёт. — Выбери любые имена.
— Э-элен и Генри?
— Отлично! — «отец» показывает большой палец. — Я, чур, Генри.
Но только Ден улыбается этой шутке. Каммен и Элен смотрят на него как на человека, тратящего их бесценное время.
— А кем вы были, пока Каммен не подобрал вас? Привидениями?
— Ты не поймёшь.
— Ладно... а разве вам не тяжело сейчас жить? То есть, души, которые остались в мире после смерти, — призраки, духи, — они ведь мучаются и хотят уйти? Или это только в кино?
Ден приглядывается к ним и понимает: не только. Генри может улыбаться, Элен — злиться, но внутри, как неотъемлемая часть их жизни, зреет страдание... и он бы заметил его раньше, если б не был так так погружён в себя.
Все молча смотрят на него.
— Скажите ему, — давит Каммен. — Вы страдаете?
Элен вскидывает голову к небу и щурится. Ден снова думает, как же странно смотрится этот прожжённый взгляд на мамином лице.
— Не больше, чем в прежней жизни, — наконец выдаёт она.
— А я вообще считаю, что лучше это, чем неизвестность! — восклицает Генри.
— Это потому что ты трус.
— А ты стерва.
Они ссорятся совсем не так, как родители. Мама с папой говорят обычные фразы, но произносят их с таким раздражением, почти ненавистью — а эти просто разговаривают, беззлобно и спокойно.
Элен оборачивается к Каммену.
— Дай мальчишке поспать нормально. Посмотри, какой он усталый.
Каммен косится на него. Ден понимает, что и впрямь чувствует себя слегка невыспавшимся.
— Нет, со мной всё отлично! Я потом когда-нибудь посплю. Каммен, пойдём, покажешь мне...
Каммен-Творец наклоняется к Элен и доброжелательно улыбается.
— Не смей мне указывать.
Он говорит мирно и вежливо, но Ден замечает, как вздрагивает Генри. «Отец» жмурится, словно бросаясь на амбразуру, и тараторит:
— Она права! Дело кончится тем, что родители решат показать его врачу. Что это, мол, ребёнок так жутко выглядит? Почему спит целыми днями? Уж не болен ли, бедняжечка?.. Что вы на меня так смотрите? Я бы так и поступил.
Каммен снова окидывает Дена взглядом.
— Да, пожалуй. Денни, иди-ка спать.
— Но я хотел...
— Я понимаю. Но лучше отоспись. И родители твои будут меньше нервничать.
Он мягко улыбается, и Ден сдаётся. Остаться бы здесь! Зачем тратить время на дурацкий родной мир?!
Потому что там, за окном, сны, Свет луны во тьме, белых яблонь цвет, Потому что там, за окном, ты, А меня — нет. |
Надежда Васильева || Элхэ Ниеннах
А дома всё те же, всё то же. Ден спускается на кухню: отец сидит за столом, мама готовит. Оба удивлённо смотрят на него.
— Денни! Как ты рано. С тех пор, как мы сюда приехали, ты раньше часу не встаёшь.
— Да... извини.
Ден не может заставить себя посмотреть в глаза родителям, помня о том, что скоро он исчезнет. Лучше уж потом поесть… Он ускользает в ванную.
— Ого!
Зрелище не из милосердных. У него ввалившиеся щёки, под глазами — тёмные круги; волосы встрёпаны...
— Денни! Ты вчера хоть что-то кушал? Еды не уменьшилось.
— Не знаю, — кричит в ответ Ден.
Он вообще не помнит, когда он в последний раз ел. Но это и не важно. Скоро ему всё это будет не нужно.
Он умывается, снова вздрагивает при виде зеркала. Это потому, что каждую ночь он проводит у Каммена, словно ещё один день... на сон остаётся всего несколько часов. Конечно, появятся мешки под глазами!
Нельзя жить на два мира. Он должен выбрать.
— А по-моему, он на таблетки подсел, — доносится с кухни. — Смотри сама: спит, как сурок, днями и ночами — а не высыпается. На улицу не выходит. Дома тоже ничего не делает — а устаёт. Осунулся насколько!
— Наш сын — не наркоман!..
— Да? А как же эти глюки? И дней у него больше, и гуляет он всё время? А эта возня на чердаке? Да видно было, что он в это скатится! Уверен, его подсадил кто-то из местных. Все они тут сумасшедшие идиоты... А у него ж кишка тонка отказаться. Мозгов-то нет!
Ден закрывает глаза ладонями. Третьим его миром станет Аймос — где люди никогда не будут ссориться. А дальше он создаст Лорту и Мерию: в первом люди всегда будут...
— Да ты такая же психованная, как и все здесь!
Да, пять миров, его пять миров. Именно столько ему и нужно создать для начала. Если даже откинуть гордыню, тщеславие — Ден чувствует, что быть Творцом и вправду — его предназначение.
— Ненавижу тебя!.. Ни за что бы за тебя не вышла, если б было куда пойти!
Да когда ж вы разведётесь то уже... Ну зачем так друг друга мучить, если всё так плохо?.. А если не плохо — то тем более, зачем всё это говорить?!
Закрывая лицо ладонями, Ден бредёт в свою комнату. Падает на кровать и отправляется в мир, где всё хорошо. Где никто не причинит никому вреда.
Но в эту ночь Каммен не появляется, и Ден готов ногтями в лицо вцепиться от невозможности оказаться в том мире. А в этом — отец орёт, мать ревёт, и, вроде как, Ден должен быть доволен, что до драки не дошло... но он недоволен — странный парень.
Наконец, Ден вырывается из дома. Мама просила отнести Фиби луковицы тюльпанов, и хотя он предпочёл бы побыть в одиночестве, любой повод свалить отсюда неплох. Ладно, зайдёт к Фиби, а потом погуляет.
Ден касается дверного звонка, и дверь тут же распахивается.
— Что за!.. — выдаёт он вместо «здравствуйте».
Его можно понять: едва распахнув дверь, Фиби обрызгивает гостя пахучей жидкостью. И ещё, и ещё. Ден пытается увернуться (и не выругаться), но часть воды всё же попадает на него. Вскоре жидкость у «ведьмы» почти заканчивается, и Ден перестаёт петлять по участку.
— Я был такой грязный?.. — устало выдыхает он.
— О, это специальный раствор! — восклицает довольная Фиби. — Ох, от дурного взгляда!
Старушка поднимает пшикалку повыше, и Ден видит, что в ней налита жёлто-коричневая болотная муть.
— От сглаза, что ли?.. — рассеянно спрашивает он, осматривая причинённый ущерб.
— О, да нет же! Это чтобы враг тебя не заметил!
— То есть, теперь я человек-невидимка? — Ден вздыхает: по всей одежде расплылись бурые пятна. А ведь это были его любимые джинсы! — Сейчас вы скажете, что стирать одежду тоже нельзя, да? Чтобы не помешать Великой Магии?
— Ах, Великой магии помешать невозможно. А эта, кстати, уже сработала... Эй, чего ты стоишь мокрый на улице?!
— Может, потому что вы меня облили?.. Вот, мама просила передать. До свидания.
Ден быстро уходит. Настроение безвозвратно испорчено — как и джинсы. И не погуляешь теперь... Но на старушку он не злится: Фиби — это форс-мажор, как ураган или наводнение. Сам должен был ожидать.
— Можешь начинать хрюкать, — бросает отец, оглядывая его одежду.
— Хрю.
Отец презрительно фыркает, Ден делает вид, что не замечает. Любимая с детства игра.
— А мама где?
— Спит.
— Так рано?
Отец равнодушно пожимает плечами.
— Вы опять поссорились, да?
— Конечно, нет! С чего бы?!
Ден молча пожимает плечами, не желая встревать. До ночи он пытается отстирать «волшебную воду» миссис Ластхоум, но пятна разве что сильнее размазываются по джинсам и футболке.
— Как успехи? — заглядывает отец.
— Проще побрызгать ещё пару раз и сделать вид, что это изначальный цвет.
— Пожалуй, — отец бросает взгляд по сторонам и тихо добавляет: — Слушай, Денни, я знаю, твоя мама против, но... может, стоит обратиться к врачу с твоими проблемами? — он крутит пальцем у виска. — Ну знаешь, галлюцинации и всё такое?
— М-может, — шепчет Ден. — В-вернёмся к этому вопросу попозже, я... спать хочу.
— Как знаешь. Но не затягивай: может, ещё получится обойтись без стационарного лечения.
— Может, — снова соглашается Ден. — Ладно, спокойной ночи.
А может, и вправду обратиться к врачу? Вдруг он действительно всё это выдумал?.. Кому ни расскажешь — полный бред ведь!
Ден силой воли останавливается. Нет. Нет. Каммен — живой, настоящий. Другие миры существуют! Потому что если нет... жить ему незачем.
Ден бродит по коридору туда-сюда: спать рано, делать особо нечего — когда слышит тихое всхлипывание. «Привидение?» — почему-то вспыхивает в его мозгу. Ден закатывает глаза: мысли в его голове, похоже, становятся глупее и глупее. С другой стороны, во что тут только не поверишь... Он замечает, что в родительской комнате свет тоже горит. Ден тихонько подкрадывается поближе и стучит.
— От-открыто, — доносится изнутри.
Он толкает дверь и преувеличенно бодро бросает:
— Здравствуй, мама!
Она встаёт так, чтобы сын не видел её лица, но Ден успевает заметить, что глаза у неё заплаканные.
— О, привет, Денни, ты уже вернулся. Как погулял, как Фиби, всё хорошо?
— Прекрасно, — бормочет Ден. — А у вас тут как дела? Вы не поссорились?
— Что ты! — восклицает мама. — С чего нам ссориться!
По комнате рассыпается напряженный, неискренний смех.
— А ты поужинал?.. — торопливо меняет тему мать.
— Ага, — врёт Ден.
— Тогда ложись спать, ладно?
Она устало подносит ладонь к виску.
— Хорошо.
— Спасибо!
Он прощается, прикрывает дверь и с тяжелым сердцем идёт в свою комнату. Что угодно, лишь бы оказаться не здесь. Что угодно! Он закрывает глаза и засыпает.
Четыре.
@темы: Творчество: Дом на горе, Творчество
-
-
14.11.2013 в 05:39Я же теперь все локти искусаю в попытках понять в чем же закавыка!
Очень любопытно! Жду продолжения!
-
-
14.11.2013 в 08:38