Ешь, молись, люби. Но сначала всё-таки ешь.
Название: Дом на горе.
Жанр: приключения, романтика, юмор, мистика.
Категория: джен.
Рейтинг: G.
Размер: миди/макси (30 тысяч слов).
Статус: в процессе.
Бета: Yasuko Kejkhatsu (первые главы); Idiota и Татиана ака Тэн в качестве первых читателей.
Описание: На новом месте неплохо. Ден знакомится с соседями, наслаждается видами... но замечает всё больше странностей: вещи оказываются не там, где их оставили, родные ведут себя крайне непривычно, а трава остаётся сухой после дождя. Он сходит с ума? Или вокруг действительно творится что-то не то? И надо ли спасать родных от этой нечисти — или придётся спасать их от самого себя?
Один.
Два.
***
Марина Богданова || Тикки Шельен
Ден просыпается от непонятного стука. Он открывает глаза, сонно проводит взглядом по комнате, ища источник звука, и замечает, как в оконное стекло врезается ещё один маленький камушек. Ден подскакивает к окну и видит внизу Каммена: сосед с интересом смотрит на камень в два раза больше. Дениел высовывается из окна и машет рукой. По счастью, приятель замечает его прежде, чем успевает запустить булыжник в полёт.
Ден жестами показывает, что сейчас спустится. Он мигом натягивает одежду, слетает вниз; выдирает листок из какой-то тетради и размашисто пишет: «Ушёл гулять. Д.» — оставляет на кухонном столе, хватает ключи и вылетает за дверь.
— Привет! А как ты узнал, какие окна — мои?
Каммен по традиции на полсекунды замирает, после чего говорит:
— Ты же в прошлый раз переодеваться ходил... Силуэт был виден.
— А-а. Кстати! Мне тут пришло в голову!.. Ты заметил, что в том лесу совсем не пели птицы?
Каммен снова «встаёт на паузу» — а потом вскидывает брови.
— Конечно, пели.
— Вовсе нет!.. — возражает Ден, но уверенность соседа сбивает его с толку. — Ну... ладно... давай сходим туда ещё раз и проверим?
— Нет, сегодня я хочу показать тебе другое место.
— Но...
— ...Но в следующий раз мы обязательно туда вернёмся. И я постараюсь говорить поменьше, чтобы местную фауну ты тоже услышал.
Ден не спорит, и через несколько минут они бредут по очередной извилистой дороге.
— Знаешь, а я вот... заходил к миссис Ластхоум.
— Ох! — Каммен прикрывает глаза. — И... как она тебе?
— Гляжу, ты её знаешь...
— А то нет! Сталкиваюсь с ней примерно раз в месяц, и она каждый раз говорит, что в округе не живёт никого с моим именем. Чего улыбаешься? Знаешь, как весело двенадцать раз в год доказывать, что ты существуешь? — на лице Каммена вновь появляется косая ухмылка. — Ах, молодой человек! Я обитаю здесь, о, целых восемьдесят пять лет и, ох, прекрасно знаю всех, кто живёт или когда-либо жил здесь! О, я могу гарантировать, что здесь нет никого по имени Кэммен!
Выходит так похоже, что Ден не удерживается от смеха.
— А ещё Зяба... — продолжает сосед, — любимая киса-собачка-поросёночек. Плюс гадания, гороскопы, предсказания, страшилки и многое другое. А, да! Eщё забыл обязательное к употреблению печенье!
Видно, что Каммену Фиби надоела хуже некуда. Это понятно: Ден-то её всего день видел, а если умножить лет на девятнадцать!
— Тут ты прав. Знаешь, мы говорили о Катлин, и она так странно среагировала... Как ты думаешь, а могло быть, что девочку убили? Хотя бы эта сумасшедшая старушка?
Каммен замирает. Да, пожалуй, стоит плавнее менять темы, а то все не готовы...
— Что ты несёшь, Ден? Какого хрена ты меня про неё спрашиваешь?! Убили, конечно, эту нудную малолетку! Кому она нужна?! Выкинь ты уже Стаута... — он резко замолкает.
Взгляд Каммена постепенно вновь становится спокойным и мягким, но что-то всё-таки не даёт Дену покоя... Точно.
— А как ты узнал, что я читаю Стаута?
— Ты вчера говорил. Уже не помнишь? А Фиби, да... всё это очень в её стиле. Наверное, ещё про тёмные силы рассказывала? Проклятое место?.. Забивает тебе голову всякой чушью, а ты и слушаешь!
На этот раз Каммен звучит не как отец — не переезжает катком авторитета, скорее уж наоборот: говорит с искренней заботой. Ден ковыряет землю носком ботинка.
— Да... и впрямь чушь сказал. Просто эта Катлин никак не даёт мне покоя. Знаешь ведь, «Что содеяно против ребёнка, содеяно против Бога»...
— Что?
Каммен диковато смотрит на него.
— «Что содеяно против ребёнка — содеяно против Бога». Гюго, «Человек, который смеётся».
Ден вздыхает: он уже надеялся, что нашёл собеседника, которому не придётся пояснять каждую цитату... А сосед всё смотрит и смотрит.
— Да... тут ты прав... — наконец тянет Каммен и снова замолкает. — Тут ты прав... — повторяет через пару минут.
Дальше они шагают молча. Сворачивают раз, другой — а потом открывается дорога на озеро. И оно так великолепно, что вытесняет из сознания любые мысли.
— Подойдём ближе, красивое озеро, — нарушает молчание Каммен.
— Красивое? Да оно изумительно!
По синей поверхности воды скользят утки, где-то квакают лягушки. На другой стороне озера — лес с густой листвой. Они подходят к берегу, Ден опускает руки в воду. Каммен оседает на траву в полуметре от него и кажется погружённым в свои мысли — но когда Ден слишком наклоняется, то замечает, что приятель зорко следит, чтобы он не свалился. Заботится!
Спустя десять минут созерцания Ден произносит:
— Смотри... солнце последние дни было такое холодное и неласковое. А теперь оно словно... собирает почти ушедшую теплоту — как думающий о разводе муж.
Каммен встряхивается:
— Да ты у нас творческая личность.
— Я?! Ни в коем случае!
— Ого. Творческий талант — тоже недостаток?
— Нет, но...
— Это недостаток только если он в тебе?
— Перестань...
— Ты когда-нибудь пробовал рисовать? Писать книги? Петь? И чем кончилось?
— Хватит!
Ден скрещивает руки на груди — старинная защита от чужих слов. Опять скажет, что на него давят родители? На него не давят родители! На него никто не давит... только собственная никчёмность...
Зачем Каммен бьёт по больному месту? Обиделся на вопрос о Катлин? Нет, судя по взгляду, он уже забыл об этом разговоре.
— Ладно, Ден, я не хотел тебя смущать. Сменим тему: расскажи о себе.
— Ух. Что именно?
— Что угодно. Что тебе нравится в школе?
Ден послушно задумывается.
— Тяжёлый вопрос. Пожалуй, учителя. Они там самые достойные люди. Без глупых шуток, более начитанные, более сдержанные... С ними можно поговорить, понимаешь?
— А со сверстниками — нет?
Ден ёрзает по траве. Провожает взглядом особо ретивое облако.
— Ну... я как-то пытался. Но понял: для того, чтобы поддерживать с ними разговор, нужно просмотреть кучу фильмов про «Гы-гы, они его убили, смотри, как прикольно!», реалити-шоу о том, кто кому как дал, и прочую гадость. Я попробовал. Не смог.
— Похоже, эти люди действительно были ужасны.
— Ужасны?.. Да нет. Нам просто не пути. Как два радиус-вектора: вышли из одной точки, а с каждым годом всё дальше и дальше друг от друга.
Каммен смотрит с неподдельным интересом, внимательно слушает и, кажется, даже запоминает сказанное. Поэтому у Дена нет ощущения, что он надоедает. Хочется рассказывать ещё и ещё.
— Похоже, тебе нравилось учиться.
Ден взмахивает руками.
— Да! Учёба — это здорово! Но... — притормаживает он, — преподаватель всегда ориентировался на большинство, поэтому обычно мне было скучно.
Каммен кивает. Уточняет:
— А ты, наверное, знал предметы лучше них.
— Да, почти все. У меня только с ИЗО проблемы.
— Изо?..
— Изобразительное искусство. Ты чего?
Каммен пожимает плечами:
— Давно было, не помню. Странно, что ты не перебрался в другую школу, — сбивает он с мысли.
— Эта лучшая в городе. Страшно представить, что в остальных...
— Ясно.
— Интервью закончено? А ты теперь ответишь на несколько вопросов?
— В другой раз, сегодня твоя очередь. Расскажи про свой любимый предмет.
Ден кивает: ему несложно ответить, а им действительно стоит узнать друг друга получше. Пока его не увезли.
— Математика. А ещё физика, химия... чуть меньше — история, литература. В общем, хорошо с точными и естественными и проблема с гуманитарными.
— С литературой понятно, а историю ты почему не любишь?
— Не считаю её наукой! Слишком много домыслов, слишком легко её исказить. Что, собственно и делают чуть ли не раз в поколение. Каждый автор излагает её по-своему, а политики поворачивают так, как им нужно! Но чистую историю я очень люблю. Особенно математические методы.
— А что это?
Ден оживляется ещё сильнее:
— Вот смотри. Нам надо подсчитать скорость обеднения (или обогащения) крестьян в опредёленное время. Исходим из того, что это количество имущества у крестьянина в начальный момент времени минус оно же в конечный, делим на временной отрезок, устремляем время к нулю и находим предел отношения — короче говоря, дифференцируем, — получаем скорость, с которой крестьянин становится более бедным. Можно судить об экономике страны в тот или иной период! Конечно, это глобалистический подход, да и весьма условный. Конкретный намного лучше для отдельного события, но этот позволяет судить в общем. Вот, например, в теории демографического роста!.. кхм, — Ден замечает выражение лица собеседника и осекается. — Извини, увлёкся.
Каммен ухмыляется.
— Было интересно.
— Но больше всё же не надо? — смеётся Ден.
— Да, про математику хватит, — с облегчением соглашается сосед. — Лучше ещё о себе.
— Да это кошмар какой-то! Составляешь досье? — Ден воздевает руки к небу, но он не может не признаться, что такое внимание весьма лестно.
— И как ты узнал...
— ...А у тебя диктофон из кармана торчит...
— ...Проклятье, я снова забыл его включить.
На этот раз хохочут уже оба, и сразу заметна разница: у Дена смех чистый, звонкий; открытый, но негромкий. У Каммена — напряжённый и какой-то мрачный, болезненный даже.
И тут Ден думает, что словно с полковником разведки общается. Встречаешь отличного человека и в разговоре ему что-то рассказываешь, говоришь, словно бы невзначай, как самому близкому другу... А потом обнаруживаешь: незаметно для себя выложил всё, что знал. Ден понимает, что нёс какую-то чушь и эта чепуха никак не пригодится Каммену — но всё равно неприятно осознавать, что парой фраз из тебя вытащили всё, что считали нужным.
Ден встряхивается:
— Пойдём дальше!
Сосед только вздыхает:
— Когда ж ты находишься уже.
— Здесь так красиво... хочу всё осмотреть и запомнить.
— До чего ты неугомонный, — бурчит Каммен, но лицо у него довольное. Видимо, всё же гордится местом рождения.
— Пошли, пошли! — тянет его за руку Ден.
***
Ростислав Чебыкин || Филигон
Просыпается Ден поздно. Странно даже: лёг-то — едва темнеть начало. Как бы то ни было, он быстренько встаёт, завтракает и плюхается за стол с учебником. Он мучает книгу целую тридцатиминутную вечность, но всё это слишком сложно и скучно. Было бы легче, если бы информация была за следующий год или гуманитарная — но Ден читает «Теорию машин и механизмов». Папа очень хочет, чтобы он стал инженером.
Жаль, но, похоже, и здесь он отца подведёт. Неинтересно ему это всё, мозгов не хватает. Школьная программа — легко, любой предмет за любой из дальнейших классов. А здесь — упс.
Действительно очень грустно: это был бы хороший путь, он уже и вуз выбрал; не сам, конечно, но ему тоже понравилось — лучше-то идей всё равно нет... А теперь опять решать, думать, кем он хочет стать... А что думать, если не придумывается ничего?
— Ох, Денни, ты тут! Учишься. Какой молодец!..
На маме её любимая длинная розовая юбка и светлая блузка. Напоминает героиню диснеевского мультика.
— Ага. Вы куда-то собрались?
— Да, Максимиллиану должны прислать что-то из журнала, нужно съездить в город...
— Опять?! — моргает Ден. Мать непонимающе смотрит на него. — Ладно-ладно, это не моё дело. Удачной поездки.
— А ты так и будешь сидеть здесь?..
— Нет... может быть, пойду погуляю.
— А зайти ни к кому не хочешь? — с надеждой спрашивает она. — Жаль, что здесь нет ребят твоего возраста.
— Есть, Каммен. Я тебя с ним обязательно познакомлю.
— Да?.. Ой, как здорово! А почему ты о нём не рассказывал?.. Когда вы встретились?
— Да в первые дни. Вчера вот ещё видел...
— А, когда ходил к Фиби?
— Нет, у Фиби я был позавчера.
— Вчера, Денни...
Ден смотрит на маму: у неё всегда было отличное чувство времени. Закрутилась, наверное.
— Ой! Побежала собираться.
— Пока, мам.
Ден берёт ключи от дома и незаметно выскальзывает за порог. Вдруг он наткнётся на Каммена? Или ещё на кого-нибудь из местных — которые расскажут, как его найти. А то иначе как искать? Подробной карты этого захолустья, разумеется, не существует. Родители не знают. Фиби прикидывается, что не знает... Эх, жаль, что Каммен даже не упомянул, где живёт! А он, дурак, не сообразил спросить.
Ден обходит окрестности. Вокруг невероятно пустынно. Иногда встречаются старинные дома, но видно, что в них уже давно никто не живёт. Аллеи сплетаются с почти невидимыми дорожками, и Ден не знает, сколько домов он не заметил просто потому, что к ним заросла народная тропа.
Так много пустого места. Почему эту землю не скупили и не поставили здесь что-то ещё? Для центра развлечений или ярмарки, наверное, слишком далеко от больших городов, но... тот же завод? Можно было бы аж свой рабочий городок сделать.
Ден изо всех сил старается не потеряться в этой глуши. Неудивительно, что без Каммена он не нашёл тот лес. Не факт, что он и дом-то свой теперь обнаружит! Да, теперь ясно, почему пропала Катлин... Ден встряхивает головой: прав Каммен, он все разговоры к этой девчонке сводит. Это уже даже не смешно!
Он оглядывается, понимает, что место ему слегка знакомо, и думает, где же он мог его видеть. Во время прогулки с Камменом, скорее всего. Да, где-то поблизости озеро. Но дорога выглядит далеко не такой фантастически-красивой — обычная тропинка в редком лесу, симпатично, но не более. Это удивительно. Неужели лес, озеро, горы, — вся эта природа казалась ему такой необыкновенной только из-за присутствия рядом Каммена? Ерунда какая-то...
Дену открывается вид на озеро и сидящий у воды человек — мысли обрываются. Он порывается броситься вперёд, но что-то в облике незнакомца останавливает его. Дениел делает несколько шагов, потом обходит мужчину по широкой дуге. Это седой старик впечатляющего телосложения, с носом картошкой, широкими скулами и длинной бородой. Он похож на русского (по крайней мере, цари России в энциклопедии выглядели именно так), от него исходит ощущение физической силы и удивительного спокойствия. Последнее, наверное, потому, что сидит он в позе лотоса.
Ден мнётся на месте, встаёт прямо перед мужчиной, несколько раз кашляет, переступает с ноги на ногу... но ничего не помогает.
— Простите...
— Ты прощён, — отзывается мужчина гулким басом.
Так старик всё это время знал, что он рядом? Почему тогда ничего не сказал? Кто это такой?! Ден вспоминает слова Фиби: «Здесь нет никого, кроме ископаемых вроде меня».
— Я Ден Холдон. Кажется, мы соседи.
Мужчина не реагирует. Тут в мозгу Дена что-то щёлкает и он формулирует вопрос иначе:
— Вы живёте где-то поблизости?
Старик впервые за время разговора открывает глаза — и с любопытством смотрит на него.
— А что есть «близко»?
— Э... не очень далеко.
— А что есть «далеко»?
Ден вздыхает и снова пытается перефразировать:
— Вы живете менее чем в трёх милях отсюда?
— Менее, — скучнеет старик.
— Получается, мы соседи.
Мужчина снова не реагирует, и Ден не уверен, что это плохо: в конце концов, он мог спросить, что такое миля! Но разговор опять приходится начинать самому.
— Могу я узнать ваше имя?
— Можешь ли узнать моё имя? Могу ли я узнать своё имя? Можешь ли ты узнать своё? Наверное, можешь, если разовьёшь способности. Но смотри, не упусти его! Истинное имя может открыться во сне. Его могут прошептать звезды, пропеть вода, прощебетать птицы...
— Могу ли я узнать, какое имя написано у вас в паспорте? — прерывает Ден этот поток бреда.
Как ни странно, старик легко завершает свою тираду и равнодушно произносит:
— Несомненно. Если ты его найдёшь. Кстати, скажи, если вдруг. Возвращать не обязательно, но можешь рассказать, что там всё-таки написано.
Ден возводит глаза к небу: продолжать этот разговор — бессмысленно. Хотя где ему ещё узнать про Каммена?..
— И всё-таки, как мне вас называть? Просто чтобы я мог отличить вас от всех остальных.
— Зови меня Ёжик, — шёпотом предлагает русский. Едва договорив, он перестаёт изображать заговорщика, оглаживает бороду и важно подтверждает: — Да. Ёжик — самое подходящее.
Ден испытывает зверское желание побиться головой об стену. Но стены рядом нет, и он просто плюхается на траву, понимая, что разговор будет долгим.
— А можно что-нибудь... более осмысленное?
— Что может быть осмысленнее ёжика? — изумляется бородач.
— Как вас обычно зовут люди?! — старик открывает рот, но Ден вовремя спохватывается. — Исключая оскорбления, прозвища и уменьшительно-ласкательные.
— Ну, это кто как: помнится, в моей прошлой жизни, на планете Забура...
— Как вас зовут в этом времени и пространстве?!
— В данный момент времени и в данной точке пространства меня никто не зовёт, — доверительно поясняет старик. — Это просто птички поют. Хотя... погоди, ты думаешь, они зовут меня? А может быть, ты и прав!
Ден делает ещё одну попытку:
— Когда вы оформляете какой-нибудь договор, как вы подписываетесь?!
— А, так вот какое имя ты хочешь услышать! — разочарованно тянет старикан. — Тогда зови меня Пётр Терентьевич. Или Терентий Петрович, как тебе больше нравится. Или, например, Виталий Витальевич. Или...
— А человеческое имя у вас есть? — почти воет Ден.
— Да чем тебе Пётр Теретьевич-то не угодило?
— Тем же, чем и Вьиталивьитальиэвитч! Не бывает у людей таких имён!
— Да? — мужик чешет бороду. — Ну, тебе, конечно, виднее. Я, по счастью, с ними редко общаюсь.
Ден берёт себя в руки.
— Ага. Ага. Отлично. Здорово. Но, может быть, вы поднапряжётесь, бросите валять дурака и наконец, назовёте своё нормальное имя?!
— Нормальное — это какое? — заходит на новый круг старик.
— Обычное! — Ден едва не рыдает. - Имя, фамилия...
— А какие фамилии нормальные?
— Стандартные невыдуманные фамилии! Стивенс, Никонс, Блэк, Вайт, Фёст, Секонд...
— Подожди-ка! Это мне нравится!
— Что именно-о?!
— Фёст. И Секонд. Да! Можешь называть меня мистер Твентисевенс.
Ден скрежещет зубами, но понимает, что ничего более адекватного он от старика не добьётся. Парень тяжело вздыхает и вспоминает, зачем пришёл.
— Хорошо. Мистер Ёжик Твентисевенс, скажите, вы знаете человека по имени Каммен?
— Знаю ли я?.. А ты знаешь? Знаешь ли ты себя? Знаешь ли ты своих родных? Что такое «знать»? И когда мы можем быть уверены, что действительно узнали что-то?..
— Спасибо, хватит. Поблизости... в радиусе двадцати миль живет человек по имени Каммен, о котором вы слышали?
Старик снова решает смилостивиться и избавляет Дена от череды ненужных вопросов.
— Нет. Не слышал ни о ком подобном. Но это вовсе не исключает...
Уже не первый из местных говорит, что не слышал о Каммене. Не пора ли насторожиться? Хотя... не стоит полагаться на слова этих психов. Будто брат Фиби! Или это местность на всех так влияет?
— Скажите, а миссис Ластхоум вы видели? — затевает проверку Ден. — Точнее, встречали ли вы когда-либо Фиби Ластхоум, живущую в пределах пяти миль отсюда?
— Нет. Такую тоже не припомню, — безразлично бросает испытуемый.
Вот и всё. Приятель ему не привиделся, просто старичок уже в маразме. Глупо надеяться на его память, нужно искать самому.
— Спасибо, было очень приятно с вами познакомиться. До свидания.
Мужчина снова не реагирует, лишь молча закрывает глаза. Ден тоскливо вздыхает и идёт дальше, измерять окрестности при помощи собственного шага.
***
Лина Воробьёва || Йовин
Он возвращается за полночь. Мама сидит на кухне — увидев его, она вскакивает со смесью облегчения и обиды.
— Ден, ты с ума сошёл?.. Мы же волнуемся!
— Извини, заблудился.
Он проходит к себе и падает на кровать прямо в футболке и джинсах.
Как же так?.. Где всё-таки Каммен? Куда он пропадает каждый второй день? И почему так злится на вопросы о Катлин?
Тут в голове будто щёлкает. Это случилось десять лет назад. Каммену было около девяти. Катлин — тринадцать. Разумеется, они были знакомы! Может быть, даже дружили: с кем тут ещё-то общаться?.. конечно, ему неприятно вспоминать, как она исчезла! Для него это, наверное, детская травма... Каким идиотом нужно быть, чтобы сразу не понять?! Каким придурком, чтобы спрашивать?!
Ден засыпает с твёрдым намерением извиниться перед Камменом. И, кажется, всего через несколько минут просыпается от непонятного стука. Он открывает глаза, сонно проводит взглядом по комнате, ища его источник, и замечает, как в оконное стекло врезается ещё один маленький камушек. Ден подскакивает к окну и видит внизу долговязую фигуру Каммена. Приятель с интересом смотрит на камень в два раза больше.
— Эй, это всё уже было...
Он привычно машет приятелю рукой, натягивает одежду и бежит вниз.
— Привет! Ты как?
— Нормально. Привет, Ден. Пойдём, хотел сводить тебя в тот лес: показать, что птицы там всё-таки были.
— Не было там никого!
— У кого-то пробки в ушах.
— Да ну тебя! Пошли.
Ден кидается в нужном направлении, но сосед хлопает его по плечу.
— Пошли, а не побежали.
И они идут по прежней извилистой дороге.
— Слушай, как же я рад тебя видеть! Ты куда вчера пропал? Я тебя искал даже...
— Я работал.
Глаза Дена вспыхивают.
— Ты работаешь?! Кем?
Каммен медлит, прежде чем ответить.
— Я скульптор, — он холодно улыбается. — Ну и рисую... леплю... вышиваю крестиком... шучу насчёт последнего...
Ден встряхивается: а он развесил уши!
— Здорово... слушай, здорово-то как! А почему ты сразу не сказал?
— Так по твоему мнению творческая жилка — недостаток.
— Да брось ты! Покажешь свои работы? Это приносит прибыль?
Каммен снова медлит.
— Прибыль?.. Да, определённую приносит. Я бы с радостью показал. Но я живу на другом конце этой полузаброшенной дряни и до тебя идти, как до края света. А если потом ещё обратно пилить — это уж слишком. А если тебя к себе привести, то придётся ведь обратно провожать — тут заблудиться на раз можно... а потом самому домой идти... не-ет, я не вынесу.
— А если с ночёвкой?
— Отличная идея. Но сейчас не лучшее время. Попозже обязательно.
— Спасибо! Ничего, что я так напросился?
Каммен лишь доброжелательно улыбается, мол, что за условности между друзьями. Некоторое время они молчат, шагая по шуршащей листве.
— Слушай, а как ты решил стать скульптором?
— Странный вопрос.
— Я просто... всё время пытаюсь понять, как люди ищут свой путь, как выбирают будущую специальность... у меня не получается.
Каммен задумывается, на этот раз ещё больше.
— За меня судьба всё решила.
Ден хочет расспросить дальше, но Каммен шипит:
— Тсс! — и Ден вдруг думает, что вместе с этим звуком люди обычно подносят палец к губам: так же невольно, как касаются запястья, спрашивая о времени, или водят ладонью у рта, прося сигарету. А Каммен не вынимает рук из карманов.
Ден послушно молчит, но не слышит ничего особенного. Он вопросительно смотрит на приятеля, и тот поясняет:
— Птицы поют.
Дениел хлопает глазами. Точно! А он и не обратил внимания... но да, птицы поют, белки цокают, где-то далеко дятел стучит... Но в прошлый раз здесь никого не было!..
— Может, в день раз было слишком холодно? — тянет Ден и тут же замолкает, чувствуя скептизм Каммена. — А может, я и вправду глухой.
Снова молчат. Листья тихо шуршат, словно сплетничают о пришедших людях.
— А как ты тогда узнал, что я перехал?
— Что?
— В первую встречу ты сказал — узнал, что сюда переехал человек твоего возраста, и рванул знакомиться.
Каммен трижды начинает говорить, но каждый раз останавливается.
— Видел твоих родителей в городе, — наконец выдавливает он.
— Угу. Но они, конечно, тебя не видели?
Сосед ухмыляется.
— Встретил их в магазине, из их разговора понял, что вы родственники Джейн Редлайн и что у них молодой сын, который никак не может определиться в жизни.
— А... ясно.
Ден хочет извиниться насчёт Катлин: за то, что спрашивал; что не понял сразу, как для Каммена это тяжело, — но интуиция подсказывает ему, что лучше вовсе не говорить об этом. Оставим так. Девочка пропала. И больше нечего о ней вспоминать.
— Каммен, знаешь... мы всего третий день общаемся, но ты стал мне хорошим другом. То есть, ты не пугайся, понимаю, что рано ещё о дружбе говорить, я просто... это наверное из-за того, что у меня уже давно не было друзей... Я просто хотел сказать, что мне будет очень не хватать тебя, когда я уеду.
Каммен смотрит на него совершенно спокойно и по-прежнему доброжелательно.
— Я тоже тобой дорожу. Ты хороший человек, Денни. С чистой душой.
— Ты меня почти не знаешь... — улыбается Ден.
— Совсем не знаю. Но это — одна из многих вещей, в которых я всегда прав, — сосед подмигивает. — Кстати, у меня тоже нет друзей: тяжело схожусь с людьми.
Ден аж рот открывает.
— Ты серьёзно?! И ты... так легко к этому относишься? Не считаешь меня сумасшедшим? Не считаешь себя сумасшедшим?! Меня год к психологу водили! На выездные тренинги отправляли, в лагеря...
Каммен смотрит, словно он сказал, что родители бьют его шокером, и осторожно тянет:
— Очень... — он так и не подбирает слов и остаётся просто «очень».
Повисает неловкое молчание. Повисает так и висит, висит, висит, качаясь на ветке дерева. Наконец, Каммен встряхивается.
— Ден, не подумай, что я плохо отзываюсь о твоих родителях. Уверен, они замечательные люди. Но в жизни есть много путей, их — не единственный. Они всё время пытаются переделать тебя, а это не нужно. Ты и так замечательный человек. Ты сможешь добиться гораздо большего, просто оставаясь собой.
Его простые, тёплые слова почти гиптонизируют. В них так хочется верить...
— Ты как книжка, которую я пытаюсь читать. «Бесконечный свет»... или «Светлая бесконечность» — что-то такое. Там про то, что у каждого есть своё место в жизни, что нужно следовать призванию... и вроде бы всё правильно... но почему-то не работает. Я же искал своё место, пытался что-то делать — но...
Каммен перебивает и его голос звучит гулко:
— Есть место, в котором ты сможешь реализоваться. Тебя ожидает великая судьба — если ты только позволишь ей стать таковой.
Ден ёжится, слишком уж нечеловеческим кажется голос приятеля. Он улыбается своей фантазии и принуждённо смеётся.
— ...Мы ещё поговорим об этом, — продолжает Каммен. Он медленно моргает и вдруг становится прежним. — Пошли дальше?
— Ага...
Ден смотрит ему в спину. Как скоро отец решит уехать?.. Сколько дней осталось, прежде чем его увезут? Он встретил единственного человека, общение с которым не мука, — а именно теперь придётся уезжать! Почему?!
— Не отставай. И расслабься: может, мы поссоримся завтра же — и ты будешь только рад отсюда сбежать.
— Это ты меня так утешил?
— Попытался.
Ден знает, что надо бы домой, знает, что отец будет ругаться, но ему впервые за последние много лет так легко и свободно...
Он возвращается под вечер — сталкивается на кухне с мамой, которая бросает только:
— Привет. Тебя целый день не было. Ты хоть что-то ешь?
А ведь и вправду! Он не ел ничего со вчерашнего дня! Но... почему-то и не хочется...
— Конечно, мам.
Она лишь строго кивает и отворачивается. Ден поднимается наверх. Чем бы заняться? Чтобы и не тяжёлым, и полезным? Кажется, на этаже была кладовка — что-то вроде ещё одного чердака-свалки. Он туда не заходил, мама занята. Комната сама себя не уберёт.
Он проходит по коридору, дёргает за ручку, но дверь оказывается заперта, причём, судя по ощущениям, замок весьма внушительный.
— Денни! — раздаётся совсем близко истеричный крик.
— Что? — парень вздрагивает всем телом. — Что случилось?!
— Да... нет... ни... чего... — мама кукурузником взлетает по лестнице. — Просто... ты не... поможешь мне... с цветами? — всё ещё тяжело дыша, добавляет она и испуганно косится на дверь.
— Да. Конечно, — спокойно бросает Ден.
Мать облегчённо вздыхает и, пока он спускается, бросает ещё один взгляд на кладовку. Ден делает вид, что ничего не заметил. «Видимо, у них там что-то личное. Но... из-за чего она может НАСТОЛЬКО бояться, что я это обнаружу?» Он гонит из головы пошлые мысли, за ними и страшные. Но других идей не возникает, и он покорно следует за матерью.
— Вот... можешь разобрать эти семена? Зелёные в одни сторону... белые... в другую.
Мама и сама осекается, осознав, какую чушь говорит. От неё, хозяйки цветочного магазина, это звучит уж вовсе нелепо.
— А можно я просто посижу в своей комнате и не буду трогать кладовку?
Вместо испуга в её глазах мелькает удовлетворение.
— Да... хотя я не понимаю, причём тут кладовка!
Она внимательно смотрит на него, будто пытается что-то сказать. Но Ден не понимает. Он только сейчас замечает, что мама одета в штаны и блузку: это странно, мама почти всегда носит юбки или платья... Хотя сегодня всё странно. Может быть, он спит?..
— Да, ты прав. Не нужно ничего разбирать: ложись-ка спать.
Ден думает, что произошедшее не даст ему уснуть, но отключается, как только голова касается подушки.
***
Марина Богданова || Тикки Шельен
И снова Ден не знает, что делать. Он листает очередной учебник, копается в саду и всячески тратит время. Заруливает на чердак, но там делать особо нечего, и Ден от безделья запрыгивает на стол и закрывает люк в потолке. Да, теперь идеально чисто.
Ничего путного в голову не лезет, и уже к полудню он готов биться головой об стену ради развлечения. Кладовка не идёт у него из головы. В конце-то концов! Если там было что-то настолько личное, и он едва это не обнаружил, логично было бы это личное перепрятать.
— Мам, слушай, а в той кладовой на втором этаже кто-нибудь убирается?
Мать реагирует на удивление спокойно:
— Нет, уборкой же у нас ты занимаешься. Кстати, если вспомнить великую поговорку о взаимоотношениях инициативы и инициатора, то... — она многозначительно замолкает.
— Да я, собственно, и хотел предложить. Ничего, если я там слегка приберусь?
— Денни, ты же не думаешь, что я собираюсь тебе мешать?.. — смеётся мама. — Пожалуйста, убирайся.
Странно. Видимо, действительно перепрятали. Впрочем, ему-то что?
Ден пожимает плечами и идёт наверх. Только около двери он вспоминает, что забыл попросить у мамы ключ. Вот дурень. Он касается двери, и она сразу же открывается. Ни замка, ни задвижки, нет даже следа от них. Но ведь вчера они были! Или нет?.. Кажется, ему нужен психиатр.
В комнате действительно жуткий бардак. Ден вздыхает, но скорее радостно, чем грустно. Хоть есть чем заняться.
Через час мозг уже окончательно отключён от реальной жизни и настроен лишь на «выкинуть — оставить», и тут что-то пробивается даже через такую защиту. Ден встряхивается. Какой-то листок... выпал вон из той книги.
Обычный лист А4, свёрнутый пополам. На нём простым карандашом нарисован какой-то другой мир. Горы-полусферы, идеально ровные, перед горами поляна — она покрыта неизвестными растениями, а животные, пасущиеся там, уж совсем неземные. Правда, пятая пара конечностей выглядит уж явно лишней, да и челюсти на хвосте вряд ли нужны... Похоже, это рисунок Катлин. Богатая у неё была фантазия! Ден бережно откладывает лист в сторону.
— Слушай, ты всё-таки выбрал себе профессию! — тыкает мать в бок через несколько часов.
— Должно же у меня хоть что-то получаться.
— Перестань уже прибедняться!
Ден поднимает голову. Мама выглядит весёлой и спокойной. Что же вчера произошло?.. Ладно. Наверное, это не его дело.
— Денни, тебе не обязательно так много делать. Ты же совсем не отдыхаешь! Почти всю неделю — только убираешься, убираешься...
— Да ладно. Я каждый второй день на улице. Вот и работаю посменно: то пропадаю на весь день, то отрабатываю.
Мама смотрит на него круглыми глазами.
— ...Посмотри сама, разве я много сделал за десять дней?
Они смотрят друг на друга, как двое сумасшедших, из которых каждый считает, что он врач.
— Во-первых, мы здесь всего неделю... Во-вторых, я не помню ни разу, чтобы ты уходил надолго. Ну, разве что вчера, когда ещё рассказывал, как встретил какого-то сумасшедшего старика.
Дена бледнеет. Как это могло быть вчера?! Вчера он целый день провёл с Камменом! Но продолжать разговор страшно.
— Да, ты права, наверное, мне показалось, — не своим голосом говорит он.
Мама обеспокоенно глядит на него, но кивает и выходит.
И как могла пройти неделя? Больше ведь было! Он начинает считать.
В первый день они успели только разгрузиться. Следующие четыре он убирался. В пятый встретился с Камменом. В шестой — познакомился с Фиби. Потом Каммен накричал на него из-за Катлин. В восьмой был Твентисевенс, в девятый — снова Каммен. Сегодня десятый. Так какие три дня ему приснились?!
Бред какой-то. Надо всех опросить: Фиби — когда она его видела, маму — что он делал последние дни, Каммена — как часто они встречались. Хотя как мама опишет его жизнь, если он все дни делает одно и то же? Если бы только Каммен был здесь! Он бы рассказал почти про все его дни!.. Или... нет?
Ден только сейчас понимает: пусть кажется, что приятель врос в его жизнь и был рядом всегда, на самом деле они виделись всего три раза. Три раза?! Глаза Дена расширяются. Так что же... ему привидились именно дни с Камменом?.. это Каммен — его галлюцинация? Глупости. У него даже в детстве не было воображаемых друзей!
Ден выходит и слышит доносящееся с кухни:
— Я же говорил, что его нужно отвезти к психиатру, а не психологу!
Он отмывается, радуясь, что на втором этаже есть своя ванная, бросает очередные убийственно грязные штаны в стирку и идёт спать. Но сон, разумеется, не приходит.
Надо будет поговорить об этом с Камменом. И рисунок отдать: может, поначалу он и расстроится, но наверняка ему будет приятно иметь что-то от Катлин... Хотя нет, не будет: Каммен же не существует... Ну что за ерунда! Как он может не существовать?!
Ден ворочается в постели ещё долго-долго, и засыпает, кажется, только под утро.
***
Дмитрий Спирин || Тараканы
А на следующий день Каммен не является. И на следующий. И потом. Неужели он и вправду был его галлюцинацией?! И расстворился, как только создатель взял над собой контроль?.. Ден старается не думать об этом: страшно. Он слоняется по дому, делает те же пустые дела, мучает учебник и книги — наконец, не выдерживает и идёт к старушке, похоже, не более сумасшедшей, чем он сам.
Подходя к дому Фиби, Ден замечает Зябу, лежащего на ветке дуба. Под весом такой туши даже многолетнее дерево выглядит миниатюрным.
Что за бред! Игуаны же не лазят по деревьям! Или лазят? Что он вообще знает об игуанах?! Ден больше не доверяет себе. Всё, что хоть чуть-чуть выбивается из обычной жизни, кажется ему галлюцинацией. Может, и не было никакой ящерицы?.. И Фиби не было? А может быть, они и вовсе не переезжали сюда?
Тпру! Так можно дойти до того, что он вообще не существовал. Кстати, а существовал ли?.. В чём вообще он может быть уверен, если даже Каммен — Каммен! — выходит галлюцинацией?
— О, Денни! — врывается в его мысли голос Фиби. — Ты как раз вовремя.
Миссис Ластхоум стоит в дверях и приветливо улыбается. На ней фиолетовый спортивный костюм, седые волосы собраны в хвост. Выглядит Фиби энергичной и полной жизни.
— Что?.. А... здорово... Миссис Ластхоум, вы сейчас не заняты? Я хотел бы с вами поговорить.
— Ах, где мои манеры! — старушка взмахивает руками и становится похожа на фиолетовую птицу (фиолетового пингвина, если учесть комплекцию Фиби). — О, конечно, мальчик мой, заходи. Ох, я как раз завтракаю, не украсишь мою трапезу? Дай возможность тебя покормить. Мне так надоело есть одной!
— Если ставить вопрос так, то я с удовольствием к вам присоединюсь, — говорит он, следуя за Фиби в дом.
— Ах, где же они всё-таки? — бормочет старушка, бросает взгляд на полку и в приоткрытый шкаф.
— Кто?..
— О, манеры. Понятия не имею, куда я их положила!
Очередной старый и уже несмешной розыгрыш, но Фиби проворачивает его настолько естественно, что снова заставляет сомневаться, а шутка ли это.
Ден оборачивается на тихий цокот и обнаруживает Зябу, не сводящего с него глаз. Когда только он успел слезть с дерева?..
— Вам помочь?
— Ах, нет. Проходи в гостиную, сейчас принесу ещё тарелку.
Ден следует в ту же «магическую» комнату, где был в прошлый раз. На столе две тарелки — пустая и полная. Видимо, Зяба уже поел.
— О, милый, ты будешь суп из белены? — радушно предлагает старушка, ставя ещё одну тарелку на стол.
— Большое спасибо.
Они приступают к еде.
— Очень вкусно.
— Угу, — радуется старушка. — А ты сегодня сам не свой. Даже не среагировал на то, что суп из белены.
— Я просто привык к вашим шуткам, — усмехается Ден.
— А-а, понятно. Хотя это как раз была правда.
Парень с трудом глотает содержимое ложки, но ничего не говорит. «Спокойно! Она это ест, значит, и для моего здоровья никакого вреда». Фиби одобрительно приподнимает уголки губ. Они доедают, старушка относит тарелки на кухню, приносит чашки с чаем.
— Ох, так о чём ты хотел поговорить?
Ден вспоминает, как Фиби предупреждала, что ему может грозить опа-асность, и осознаёт: сказать, что он сходит с ума, — получить новую порцию нравоучений.
— Я на днях встретил одного человека... Правда, он так и не представился... Точнее, представился, и даже несколько раз, но, кажется, ни одно из этих имён не было настоящим...
Ден понимает, что запутался, но милая старушка в очередной раз ему помогает:
— О, кажется, я знаю, о ком ты. Этот русский бандит! — возмущается она. — Ох... Никто не знает его имени.
— Можете рассказать мне о нём? — любопытство Дена не то чтобы окончательно проснулось, но уже зевает и потягивается.
— Ах... — отмахивается миссис Ластхоум, — что о нём рассказывать! Говорят, он был крупным гангстером в этой ужасной России. Ох. А потом то ли ударился головой в драке, то ли его всё-таки поймали и он за решёткой с кем-то встретился... О, в общем, теперь он духовно двинутый.
— Духовно... продвинутый, — неуверенно поправляет Ден.
— О, как будто есть разница! — всплёскивает руками старушка. — Ах, главное, что теперь этот дурень погружен в ве-ечный поко-ой и по-олное расслабление.
— Почему вас это так задевает? — спрашивает Ден. Трудно не засмеяться: на его взгляд, Твентисевенс и Фиби стоят друг друга.
— О, Денни, ему же всего шестьдесят! В его возрасте я ещё занималась скалолазанием! Каталась на роликах! Ох, ни один крупный поход не проходил без меня! А он... уже сдался! Ждёт смерть. Ах, сидит целыми днями возле озера или какого-нибудь дерева и смотрит. Медитирует. О, как так можно?! — всё сильнее распаляется Фиби. — Представляешь, он пытается убедить меня, что человек должен быть абсолютно спокоен, что чувства и душевные переживания — зло! О, какая чушь!
Старушка энергично размахивает руками, и Ден забивается поглубже в диван, чтобы случайно не получить по лбу.
— Но почему вас это так раздражает?..
— Ах, ты не понимаешь! Это же борьба идеологий! О, можно даже сказать, противоположностей.
Ден пожимает плечами.
— А я, наоборот, подумал, как вы похожи. Так же... издеваетесь над людьми, — хмыкает он.
— Ох, но я-то шучу! А он — серьёзно, — с ужасом произносит старушка.
Ден качает головой. Это место — просто заповедник разных психов. А он теперь один из них.
— Огромное спасибо, миссис Ластхоум, вы мне очень помогли. За еду отдельное спасибо, — «А вот не буду спрашивать, из чего это сделано! Обойдётся!» — Так рад, что познакомился с вами. С того самого момента, как мы приехали... кстати, а когда это было?
Это срабатывает: Фиби считает. Но по её подсчётам тоже выходит на три дня меньше. Что ж такое.
— А вы уверены?..
— Абсолютно! Ведь двадцать шестой лунный день был. О, я ещё собиралась купить новую ступку, но ведь в этот день нельзя ничего покупать, пришлось отложить. Ох, и не зря! Твои родители следующим утром как раз подвезли меня до дома. О, на то он и двадцать седьмой — удачи и здоровья!
Ден уже собирается уйти, когда Фиби спрашивает:
— А хочешь, я научу тебя хирологии?
— Чему?..
— Хирологии. Это как хиромантия, только та учит предсказывать будущее, а эта — определять настоящее. Характер, склонности... Ох, мне кажется, тебе было бы полезно.
Ден задумывается. С одной стороны, как и любой здравомыслящий человек, в эту чушь он не верит. С другой — чем ещё заниматься-то? А это хоть отвлечёт его от странных мыслей...
Он соглашается, и Фиби показывает ему основные линии, холмы, рисунки пальцев — и вскоре Ден почти забывает о лишних днях...
***
Илья Кормильцев || Наутилус-Помпилиус
А Каммен так и не приходит. Дни без него тянутся уныло, тускло. От безделья Ден изучает руки родителей: на маминых сразу привлекает внимание длинная линия сердца — кто бы сомневался. Заканчивается она, правда, вилкой — знак развода... кто бы сомневался.
А на отцовских... это даже забавно. У Дена на левой руке (предполагаемое и изначально заданное) линия ума длинная, чёткая. На правой (имеющееся сейчас) — раздвоенная почти у основания: признак мечтателей, сомневающихся и сумасшедших. А у отца... в точности наоборот. И если прямая-чёткая линия ума более чем ожидаема, то эта раздвоенность...
— Ты тоже долго колебался, когда искал свой жизненный путь?
— Чушь! Когда умер отец, мне было очевидно, что делать: нужно было обеспечивать семью, повторить его путь. Врёт твоя хреномантия.
Ден смотрит ему в глаза, но не может понять, врёт хиромантия или отец. Или он просто забыл?..
— ...Не понимаю, зачем тебя вообще понесло к этой старой ведьме.
— Учусь общаться с людьми. Разве это плохо?
— Эта безумная старуха плохо на тебя влияет. Станешь таким же психом — а мы за лекарства плати.
— Но я же не виноват, что здесь живут только такие люди.
— Да тебя вечно тянет ко всяким уродам. Ты не можешь с нормальными людьми общаться! — отец, вроде бы, не говорит ничего особенного, но вкладывает в слова такое чувство, что Ден сразу ощущает себя маленьким и усталым. Каждый раз после таких бесед с отцом чувство, будто его пропустили через бетономешалку. — Посмотрим ещё на этого твоего Каммэна. Когда ты нас с ним познакомишь?
— Пока не знаю.
Ден поднимается к себе и перед сном ещё раз изучает свои руки. Может, хоть так он узнает, чем заниматься?.. Но судя по его рукам, он должен быть талантливым оратором, писателем, довольно умным парнем. Даже странно, что у родителей хирология сработала, а у него настолько ошиблась.
О потерянных днях и несуществующем Каммене он старательно не думает.
Три.
Четыре.
Жанр: приключения, романтика, юмор, мистика.
Категория: джен.
Рейтинг: G.
Размер: миди/макси (30 тысяч слов).
Статус: в процессе.
Бета: Yasuko Kejkhatsu (первые главы); Idiota и Татиана ака Тэн в качестве первых читателей.
Описание: На новом месте неплохо. Ден знакомится с соседями, наслаждается видами... но замечает всё больше странностей: вещи оказываются не там, где их оставили, родные ведут себя крайне непривычно, а трава остаётся сухой после дождя. Он сходит с ума? Или вокруг действительно творится что-то не то? И надо ли спасать родных от этой нечисти — или придётся спасать их от самого себя?
Один.
Два.
Это был прекрасный дом, А что стало с ним потом, Ты спроси кого угодно, Но не спрашивай меня... |
Марина Богданова || Тикки Шельен
Ден просыпается от непонятного стука. Он открывает глаза, сонно проводит взглядом по комнате, ища источник звука, и замечает, как в оконное стекло врезается ещё один маленький камушек. Ден подскакивает к окну и видит внизу Каммена: сосед с интересом смотрит на камень в два раза больше. Дениел высовывается из окна и машет рукой. По счастью, приятель замечает его прежде, чем успевает запустить булыжник в полёт.
Ден жестами показывает, что сейчас спустится. Он мигом натягивает одежду, слетает вниз; выдирает листок из какой-то тетради и размашисто пишет: «Ушёл гулять. Д.» — оставляет на кухонном столе, хватает ключи и вылетает за дверь.
— Привет! А как ты узнал, какие окна — мои?
Каммен по традиции на полсекунды замирает, после чего говорит:
— Ты же в прошлый раз переодеваться ходил... Силуэт был виден.
— А-а. Кстати! Мне тут пришло в голову!.. Ты заметил, что в том лесу совсем не пели птицы?
Каммен снова «встаёт на паузу» — а потом вскидывает брови.
— Конечно, пели.
— Вовсе нет!.. — возражает Ден, но уверенность соседа сбивает его с толку. — Ну... ладно... давай сходим туда ещё раз и проверим?
— Нет, сегодня я хочу показать тебе другое место.
— Но...
— ...Но в следующий раз мы обязательно туда вернёмся. И я постараюсь говорить поменьше, чтобы местную фауну ты тоже услышал.
Ден не спорит, и через несколько минут они бредут по очередной извилистой дороге.
— Знаешь, а я вот... заходил к миссис Ластхоум.
— Ох! — Каммен прикрывает глаза. — И... как она тебе?
— Гляжу, ты её знаешь...
— А то нет! Сталкиваюсь с ней примерно раз в месяц, и она каждый раз говорит, что в округе не живёт никого с моим именем. Чего улыбаешься? Знаешь, как весело двенадцать раз в год доказывать, что ты существуешь? — на лице Каммена вновь появляется косая ухмылка. — Ах, молодой человек! Я обитаю здесь, о, целых восемьдесят пять лет и, ох, прекрасно знаю всех, кто живёт или когда-либо жил здесь! О, я могу гарантировать, что здесь нет никого по имени Кэммен!
Выходит так похоже, что Ден не удерживается от смеха.
— А ещё Зяба... — продолжает сосед, — любимая киса-собачка-поросёночек. Плюс гадания, гороскопы, предсказания, страшилки и многое другое. А, да! Eщё забыл обязательное к употреблению печенье!
Видно, что Каммену Фиби надоела хуже некуда. Это понятно: Ден-то её всего день видел, а если умножить лет на девятнадцать!
— Тут ты прав. Знаешь, мы говорили о Катлин, и она так странно среагировала... Как ты думаешь, а могло быть, что девочку убили? Хотя бы эта сумасшедшая старушка?
Каммен замирает. Да, пожалуй, стоит плавнее менять темы, а то все не готовы...
— Что ты несёшь, Ден? Какого хрена ты меня про неё спрашиваешь?! Убили, конечно, эту нудную малолетку! Кому она нужна?! Выкинь ты уже Стаута... — он резко замолкает.
Взгляд Каммена постепенно вновь становится спокойным и мягким, но что-то всё-таки не даёт Дену покоя... Точно.
— А как ты узнал, что я читаю Стаута?
— Ты вчера говорил. Уже не помнишь? А Фиби, да... всё это очень в её стиле. Наверное, ещё про тёмные силы рассказывала? Проклятое место?.. Забивает тебе голову всякой чушью, а ты и слушаешь!
На этот раз Каммен звучит не как отец — не переезжает катком авторитета, скорее уж наоборот: говорит с искренней заботой. Ден ковыряет землю носком ботинка.
— Да... и впрямь чушь сказал. Просто эта Катлин никак не даёт мне покоя. Знаешь ведь, «Что содеяно против ребёнка, содеяно против Бога»...
— Что?
Каммен диковато смотрит на него.
— «Что содеяно против ребёнка — содеяно против Бога». Гюго, «Человек, который смеётся».
Ден вздыхает: он уже надеялся, что нашёл собеседника, которому не придётся пояснять каждую цитату... А сосед всё смотрит и смотрит.
— Да... тут ты прав... — наконец тянет Каммен и снова замолкает. — Тут ты прав... — повторяет через пару минут.
Дальше они шагают молча. Сворачивают раз, другой — а потом открывается дорога на озеро. И оно так великолепно, что вытесняет из сознания любые мысли.
— Подойдём ближе, красивое озеро, — нарушает молчание Каммен.
— Красивое? Да оно изумительно!
По синей поверхности воды скользят утки, где-то квакают лягушки. На другой стороне озера — лес с густой листвой. Они подходят к берегу, Ден опускает руки в воду. Каммен оседает на траву в полуметре от него и кажется погружённым в свои мысли — но когда Ден слишком наклоняется, то замечает, что приятель зорко следит, чтобы он не свалился. Заботится!
Спустя десять минут созерцания Ден произносит:
— Смотри... солнце последние дни было такое холодное и неласковое. А теперь оно словно... собирает почти ушедшую теплоту — как думающий о разводе муж.
Каммен встряхивается:
— Да ты у нас творческая личность.
— Я?! Ни в коем случае!
— Ого. Творческий талант — тоже недостаток?
— Нет, но...
— Это недостаток только если он в тебе?
— Перестань...
— Ты когда-нибудь пробовал рисовать? Писать книги? Петь? И чем кончилось?
— Хватит!
Ден скрещивает руки на груди — старинная защита от чужих слов. Опять скажет, что на него давят родители? На него не давят родители! На него никто не давит... только собственная никчёмность...
Зачем Каммен бьёт по больному месту? Обиделся на вопрос о Катлин? Нет, судя по взгляду, он уже забыл об этом разговоре.
— Ладно, Ден, я не хотел тебя смущать. Сменим тему: расскажи о себе.
— Ух. Что именно?
— Что угодно. Что тебе нравится в школе?
Ден послушно задумывается.
— Тяжёлый вопрос. Пожалуй, учителя. Они там самые достойные люди. Без глупых шуток, более начитанные, более сдержанные... С ними можно поговорить, понимаешь?
— А со сверстниками — нет?
Ден ёрзает по траве. Провожает взглядом особо ретивое облако.
— Ну... я как-то пытался. Но понял: для того, чтобы поддерживать с ними разговор, нужно просмотреть кучу фильмов про «Гы-гы, они его убили, смотри, как прикольно!», реалити-шоу о том, кто кому как дал, и прочую гадость. Я попробовал. Не смог.
— Похоже, эти люди действительно были ужасны.
— Ужасны?.. Да нет. Нам просто не пути. Как два радиус-вектора: вышли из одной точки, а с каждым годом всё дальше и дальше друг от друга.
Каммен смотрит с неподдельным интересом, внимательно слушает и, кажется, даже запоминает сказанное. Поэтому у Дена нет ощущения, что он надоедает. Хочется рассказывать ещё и ещё.
— Похоже, тебе нравилось учиться.
Ден взмахивает руками.
— Да! Учёба — это здорово! Но... — притормаживает он, — преподаватель всегда ориентировался на большинство, поэтому обычно мне было скучно.
Каммен кивает. Уточняет:
— А ты, наверное, знал предметы лучше них.
— Да, почти все. У меня только с ИЗО проблемы.
— Изо?..
— Изобразительное искусство. Ты чего?
Каммен пожимает плечами:
— Давно было, не помню. Странно, что ты не перебрался в другую школу, — сбивает он с мысли.
— Эта лучшая в городе. Страшно представить, что в остальных...
— Ясно.
— Интервью закончено? А ты теперь ответишь на несколько вопросов?
— В другой раз, сегодня твоя очередь. Расскажи про свой любимый предмет.
Ден кивает: ему несложно ответить, а им действительно стоит узнать друг друга получше. Пока его не увезли.
— Математика. А ещё физика, химия... чуть меньше — история, литература. В общем, хорошо с точными и естественными и проблема с гуманитарными.
— С литературой понятно, а историю ты почему не любишь?
— Не считаю её наукой! Слишком много домыслов, слишком легко её исказить. Что, собственно и делают чуть ли не раз в поколение. Каждый автор излагает её по-своему, а политики поворачивают так, как им нужно! Но чистую историю я очень люблю. Особенно математические методы.
— А что это?
Ден оживляется ещё сильнее:
— Вот смотри. Нам надо подсчитать скорость обеднения (или обогащения) крестьян в опредёленное время. Исходим из того, что это количество имущества у крестьянина в начальный момент времени минус оно же в конечный, делим на временной отрезок, устремляем время к нулю и находим предел отношения — короче говоря, дифференцируем, — получаем скорость, с которой крестьянин становится более бедным. Можно судить об экономике страны в тот или иной период! Конечно, это глобалистический подход, да и весьма условный. Конкретный намного лучше для отдельного события, но этот позволяет судить в общем. Вот, например, в теории демографического роста!.. кхм, — Ден замечает выражение лица собеседника и осекается. — Извини, увлёкся.
Каммен ухмыляется.
— Было интересно.
— Но больше всё же не надо? — смеётся Ден.
— Да, про математику хватит, — с облегчением соглашается сосед. — Лучше ещё о себе.
— Да это кошмар какой-то! Составляешь досье? — Ден воздевает руки к небу, но он не может не признаться, что такое внимание весьма лестно.
— И как ты узнал...
— ...А у тебя диктофон из кармана торчит...
— ...Проклятье, я снова забыл его включить.
На этот раз хохочут уже оба, и сразу заметна разница: у Дена смех чистый, звонкий; открытый, но негромкий. У Каммена — напряжённый и какой-то мрачный, болезненный даже.
И тут Ден думает, что словно с полковником разведки общается. Встречаешь отличного человека и в разговоре ему что-то рассказываешь, говоришь, словно бы невзначай, как самому близкому другу... А потом обнаруживаешь: незаметно для себя выложил всё, что знал. Ден понимает, что нёс какую-то чушь и эта чепуха никак не пригодится Каммену — но всё равно неприятно осознавать, что парой фраз из тебя вытащили всё, что считали нужным.
Ден встряхивается:
— Пойдём дальше!
Сосед только вздыхает:
— Когда ж ты находишься уже.
— Здесь так красиво... хочу всё осмотреть и запомнить.
— До чего ты неугомонный, — бурчит Каммен, но лицо у него довольное. Видимо, всё же гордится местом рождения.
— Пошли, пошли! — тянет его за руку Ден.
Я жил в Ростове, в Костроме, Держал бразды, сидел в тюрьме И осознал, что всё пустое. Я понял: суть внутри меня, И как пошёл средь бела дня В себе самом искать святое... |
Ростислав Чебыкин || Филигон
Просыпается Ден поздно. Странно даже: лёг-то — едва темнеть начало. Как бы то ни было, он быстренько встаёт, завтракает и плюхается за стол с учебником. Он мучает книгу целую тридцатиминутную вечность, но всё это слишком сложно и скучно. Было бы легче, если бы информация была за следующий год или гуманитарная — но Ден читает «Теорию машин и механизмов». Папа очень хочет, чтобы он стал инженером.
Жаль, но, похоже, и здесь он отца подведёт. Неинтересно ему это всё, мозгов не хватает. Школьная программа — легко, любой предмет за любой из дальнейших классов. А здесь — упс.
Действительно очень грустно: это был бы хороший путь, он уже и вуз выбрал; не сам, конечно, но ему тоже понравилось — лучше-то идей всё равно нет... А теперь опять решать, думать, кем он хочет стать... А что думать, если не придумывается ничего?
— Ох, Денни, ты тут! Учишься. Какой молодец!..
На маме её любимая длинная розовая юбка и светлая блузка. Напоминает героиню диснеевского мультика.
— Ага. Вы куда-то собрались?
— Да, Максимиллиану должны прислать что-то из журнала, нужно съездить в город...
— Опять?! — моргает Ден. Мать непонимающе смотрит на него. — Ладно-ладно, это не моё дело. Удачной поездки.
— А ты так и будешь сидеть здесь?..
— Нет... может быть, пойду погуляю.
— А зайти ни к кому не хочешь? — с надеждой спрашивает она. — Жаль, что здесь нет ребят твоего возраста.
— Есть, Каммен. Я тебя с ним обязательно познакомлю.
— Да?.. Ой, как здорово! А почему ты о нём не рассказывал?.. Когда вы встретились?
— Да в первые дни. Вчера вот ещё видел...
— А, когда ходил к Фиби?
— Нет, у Фиби я был позавчера.
— Вчера, Денни...
Ден смотрит на маму: у неё всегда было отличное чувство времени. Закрутилась, наверное.
— Ой! Побежала собираться.
— Пока, мам.
Ден берёт ключи от дома и незаметно выскальзывает за порог. Вдруг он наткнётся на Каммена? Или ещё на кого-нибудь из местных — которые расскажут, как его найти. А то иначе как искать? Подробной карты этого захолустья, разумеется, не существует. Родители не знают. Фиби прикидывается, что не знает... Эх, жаль, что Каммен даже не упомянул, где живёт! А он, дурак, не сообразил спросить.
Ден обходит окрестности. Вокруг невероятно пустынно. Иногда встречаются старинные дома, но видно, что в них уже давно никто не живёт. Аллеи сплетаются с почти невидимыми дорожками, и Ден не знает, сколько домов он не заметил просто потому, что к ним заросла народная тропа.
Так много пустого места. Почему эту землю не скупили и не поставили здесь что-то ещё? Для центра развлечений или ярмарки, наверное, слишком далеко от больших городов, но... тот же завод? Можно было бы аж свой рабочий городок сделать.
Ден изо всех сил старается не потеряться в этой глуши. Неудивительно, что без Каммена он не нашёл тот лес. Не факт, что он и дом-то свой теперь обнаружит! Да, теперь ясно, почему пропала Катлин... Ден встряхивает головой: прав Каммен, он все разговоры к этой девчонке сводит. Это уже даже не смешно!
Он оглядывается, понимает, что место ему слегка знакомо, и думает, где же он мог его видеть. Во время прогулки с Камменом, скорее всего. Да, где-то поблизости озеро. Но дорога выглядит далеко не такой фантастически-красивой — обычная тропинка в редком лесу, симпатично, но не более. Это удивительно. Неужели лес, озеро, горы, — вся эта природа казалась ему такой необыкновенной только из-за присутствия рядом Каммена? Ерунда какая-то...
Дену открывается вид на озеро и сидящий у воды человек — мысли обрываются. Он порывается броситься вперёд, но что-то в облике незнакомца останавливает его. Дениел делает несколько шагов, потом обходит мужчину по широкой дуге. Это седой старик впечатляющего телосложения, с носом картошкой, широкими скулами и длинной бородой. Он похож на русского (по крайней мере, цари России в энциклопедии выглядели именно так), от него исходит ощущение физической силы и удивительного спокойствия. Последнее, наверное, потому, что сидит он в позе лотоса.
Ден мнётся на месте, встаёт прямо перед мужчиной, несколько раз кашляет, переступает с ноги на ногу... но ничего не помогает.
— Простите...
— Ты прощён, — отзывается мужчина гулким басом.
Так старик всё это время знал, что он рядом? Почему тогда ничего не сказал? Кто это такой?! Ден вспоминает слова Фиби: «Здесь нет никого, кроме ископаемых вроде меня».
— Я Ден Холдон. Кажется, мы соседи.
Мужчина не реагирует. Тут в мозгу Дена что-то щёлкает и он формулирует вопрос иначе:
— Вы живёте где-то поблизости?
Старик впервые за время разговора открывает глаза — и с любопытством смотрит на него.
— А что есть «близко»?
— Э... не очень далеко.
— А что есть «далеко»?
Ден вздыхает и снова пытается перефразировать:
— Вы живете менее чем в трёх милях отсюда?
— Менее, — скучнеет старик.
— Получается, мы соседи.
Мужчина снова не реагирует, и Ден не уверен, что это плохо: в конце концов, он мог спросить, что такое миля! Но разговор опять приходится начинать самому.
— Могу я узнать ваше имя?
— Можешь ли узнать моё имя? Могу ли я узнать своё имя? Можешь ли ты узнать своё? Наверное, можешь, если разовьёшь способности. Но смотри, не упусти его! Истинное имя может открыться во сне. Его могут прошептать звезды, пропеть вода, прощебетать птицы...
— Могу ли я узнать, какое имя написано у вас в паспорте? — прерывает Ден этот поток бреда.
Как ни странно, старик легко завершает свою тираду и равнодушно произносит:
— Несомненно. Если ты его найдёшь. Кстати, скажи, если вдруг. Возвращать не обязательно, но можешь рассказать, что там всё-таки написано.
Ден возводит глаза к небу: продолжать этот разговор — бессмысленно. Хотя где ему ещё узнать про Каммена?..
— И всё-таки, как мне вас называть? Просто чтобы я мог отличить вас от всех остальных.
— Зови меня Ёжик, — шёпотом предлагает русский. Едва договорив, он перестаёт изображать заговорщика, оглаживает бороду и важно подтверждает: — Да. Ёжик — самое подходящее.
Ден испытывает зверское желание побиться головой об стену. Но стены рядом нет, и он просто плюхается на траву, понимая, что разговор будет долгим.
— А можно что-нибудь... более осмысленное?
— Что может быть осмысленнее ёжика? — изумляется бородач.
— Как вас обычно зовут люди?! — старик открывает рот, но Ден вовремя спохватывается. — Исключая оскорбления, прозвища и уменьшительно-ласкательные.
— Ну, это кто как: помнится, в моей прошлой жизни, на планете Забура...
— Как вас зовут в этом времени и пространстве?!
— В данный момент времени и в данной точке пространства меня никто не зовёт, — доверительно поясняет старик. — Это просто птички поют. Хотя... погоди, ты думаешь, они зовут меня? А может быть, ты и прав!
Ден делает ещё одну попытку:
— Когда вы оформляете какой-нибудь договор, как вы подписываетесь?!
— А, так вот какое имя ты хочешь услышать! — разочарованно тянет старикан. — Тогда зови меня Пётр Терентьевич. Или Терентий Петрович, как тебе больше нравится. Или, например, Виталий Витальевич. Или...
— А человеческое имя у вас есть? — почти воет Ден.
— Да чем тебе Пётр Теретьевич-то не угодило?
— Тем же, чем и Вьиталивьитальиэвитч! Не бывает у людей таких имён!
— Да? — мужик чешет бороду. — Ну, тебе, конечно, виднее. Я, по счастью, с ними редко общаюсь.
Ден берёт себя в руки.
— Ага. Ага. Отлично. Здорово. Но, может быть, вы поднапряжётесь, бросите валять дурака и наконец, назовёте своё нормальное имя?!
— Нормальное — это какое? — заходит на новый круг старик.
— Обычное! — Ден едва не рыдает. - Имя, фамилия...
— А какие фамилии нормальные?
— Стандартные невыдуманные фамилии! Стивенс, Никонс, Блэк, Вайт, Фёст, Секонд...
— Подожди-ка! Это мне нравится!
— Что именно-о?!
— Фёст. И Секонд. Да! Можешь называть меня мистер Твентисевенс.
Ден скрежещет зубами, но понимает, что ничего более адекватного он от старика не добьётся. Парень тяжело вздыхает и вспоминает, зачем пришёл.
— Хорошо. Мистер Ёжик Твентисевенс, скажите, вы знаете человека по имени Каммен?
— Знаю ли я?.. А ты знаешь? Знаешь ли ты себя? Знаешь ли ты своих родных? Что такое «знать»? И когда мы можем быть уверены, что действительно узнали что-то?..
— Спасибо, хватит. Поблизости... в радиусе двадцати миль живет человек по имени Каммен, о котором вы слышали?
Старик снова решает смилостивиться и избавляет Дена от череды ненужных вопросов.
— Нет. Не слышал ни о ком подобном. Но это вовсе не исключает...
Уже не первый из местных говорит, что не слышал о Каммене. Не пора ли насторожиться? Хотя... не стоит полагаться на слова этих психов. Будто брат Фиби! Или это местность на всех так влияет?
— Скажите, а миссис Ластхоум вы видели? — затевает проверку Ден. — Точнее, встречали ли вы когда-либо Фиби Ластхоум, живущую в пределах пяти миль отсюда?
— Нет. Такую тоже не припомню, — безразлично бросает испытуемый.
Вот и всё. Приятель ему не привиделся, просто старичок уже в маразме. Глупо надеяться на его память, нужно искать самому.
— Спасибо, было очень приятно с вами познакомиться. До свидания.
Мужчина снова не реагирует, лишь молча закрывает глаза. Ден тоскливо вздыхает и идёт дальше, измерять окрестности при помощи собственного шага.
Но прошу, не ищи здесь ключи От запретных замков... |
Лина Воробьёва || Йовин
Он возвращается за полночь. Мама сидит на кухне — увидев его, она вскакивает со смесью облегчения и обиды.
— Ден, ты с ума сошёл?.. Мы же волнуемся!
— Извини, заблудился.
Он проходит к себе и падает на кровать прямо в футболке и джинсах.
Как же так?.. Где всё-таки Каммен? Куда он пропадает каждый второй день? И почему так злится на вопросы о Катлин?
Тут в голове будто щёлкает. Это случилось десять лет назад. Каммену было около девяти. Катлин — тринадцать. Разумеется, они были знакомы! Может быть, даже дружили: с кем тут ещё-то общаться?.. конечно, ему неприятно вспоминать, как она исчезла! Для него это, наверное, детская травма... Каким идиотом нужно быть, чтобы сразу не понять?! Каким придурком, чтобы спрашивать?!
Ден засыпает с твёрдым намерением извиниться перед Камменом. И, кажется, всего через несколько минут просыпается от непонятного стука. Он открывает глаза, сонно проводит взглядом по комнате, ища его источник, и замечает, как в оконное стекло врезается ещё один маленький камушек. Ден подскакивает к окну и видит внизу долговязую фигуру Каммена. Приятель с интересом смотрит на камень в два раза больше.
— Эй, это всё уже было...
Он привычно машет приятелю рукой, натягивает одежду и бежит вниз.
— Привет! Ты как?
— Нормально. Привет, Ден. Пойдём, хотел сводить тебя в тот лес: показать, что птицы там всё-таки были.
— Не было там никого!
— У кого-то пробки в ушах.
— Да ну тебя! Пошли.
Ден кидается в нужном направлении, но сосед хлопает его по плечу.
— Пошли, а не побежали.
И они идут по прежней извилистой дороге.
— Слушай, как же я рад тебя видеть! Ты куда вчера пропал? Я тебя искал даже...
— Я работал.
Глаза Дена вспыхивают.
— Ты работаешь?! Кем?
Каммен медлит, прежде чем ответить.
— Я скульптор, — он холодно улыбается. — Ну и рисую... леплю... вышиваю крестиком... шучу насчёт последнего...
Ден встряхивается: а он развесил уши!
— Здорово... слушай, здорово-то как! А почему ты сразу не сказал?
— Так по твоему мнению творческая жилка — недостаток.
— Да брось ты! Покажешь свои работы? Это приносит прибыль?
Каммен снова медлит.
— Прибыль?.. Да, определённую приносит. Я бы с радостью показал. Но я живу на другом конце этой полузаброшенной дряни и до тебя идти, как до края света. А если потом ещё обратно пилить — это уж слишком. А если тебя к себе привести, то придётся ведь обратно провожать — тут заблудиться на раз можно... а потом самому домой идти... не-ет, я не вынесу.
— А если с ночёвкой?
— Отличная идея. Но сейчас не лучшее время. Попозже обязательно.
— Спасибо! Ничего, что я так напросился?
Каммен лишь доброжелательно улыбается, мол, что за условности между друзьями. Некоторое время они молчат, шагая по шуршащей листве.
— Слушай, а как ты решил стать скульптором?
— Странный вопрос.
— Я просто... всё время пытаюсь понять, как люди ищут свой путь, как выбирают будущую специальность... у меня не получается.
Каммен задумывается, на этот раз ещё больше.
— За меня судьба всё решила.
Ден хочет расспросить дальше, но Каммен шипит:
— Тсс! — и Ден вдруг думает, что вместе с этим звуком люди обычно подносят палец к губам: так же невольно, как касаются запястья, спрашивая о времени, или водят ладонью у рта, прося сигарету. А Каммен не вынимает рук из карманов.
Ден послушно молчит, но не слышит ничего особенного. Он вопросительно смотрит на приятеля, и тот поясняет:
— Птицы поют.
Дениел хлопает глазами. Точно! А он и не обратил внимания... но да, птицы поют, белки цокают, где-то далеко дятел стучит... Но в прошлый раз здесь никого не было!..
— Может, в день раз было слишком холодно? — тянет Ден и тут же замолкает, чувствуя скептизм Каммена. — А может, я и вправду глухой.
Снова молчат. Листья тихо шуршат, словно сплетничают о пришедших людях.
— А как ты тогда узнал, что я перехал?
— Что?
— В первую встречу ты сказал — узнал, что сюда переехал человек твоего возраста, и рванул знакомиться.
Каммен трижды начинает говорить, но каждый раз останавливается.
— Видел твоих родителей в городе, — наконец выдавливает он.
— Угу. Но они, конечно, тебя не видели?
Сосед ухмыляется.
— Встретил их в магазине, из их разговора понял, что вы родственники Джейн Редлайн и что у них молодой сын, который никак не может определиться в жизни.
— А... ясно.
Ден хочет извиниться насчёт Катлин: за то, что спрашивал; что не понял сразу, как для Каммена это тяжело, — но интуиция подсказывает ему, что лучше вовсе не говорить об этом. Оставим так. Девочка пропала. И больше нечего о ней вспоминать.
— Каммен, знаешь... мы всего третий день общаемся, но ты стал мне хорошим другом. То есть, ты не пугайся, понимаю, что рано ещё о дружбе говорить, я просто... это наверное из-за того, что у меня уже давно не было друзей... Я просто хотел сказать, что мне будет очень не хватать тебя, когда я уеду.
Каммен смотрит на него совершенно спокойно и по-прежнему доброжелательно.
— Я тоже тобой дорожу. Ты хороший человек, Денни. С чистой душой.
— Ты меня почти не знаешь... — улыбается Ден.
— Совсем не знаю. Но это — одна из многих вещей, в которых я всегда прав, — сосед подмигивает. — Кстати, у меня тоже нет друзей: тяжело схожусь с людьми.
Ден аж рот открывает.
— Ты серьёзно?! И ты... так легко к этому относишься? Не считаешь меня сумасшедшим? Не считаешь себя сумасшедшим?! Меня год к психологу водили! На выездные тренинги отправляли, в лагеря...
Каммен смотрит, словно он сказал, что родители бьют его шокером, и осторожно тянет:
— Очень... — он так и не подбирает слов и остаётся просто «очень».
Повисает неловкое молчание. Повисает так и висит, висит, висит, качаясь на ветке дерева. Наконец, Каммен встряхивается.
— Ден, не подумай, что я плохо отзываюсь о твоих родителях. Уверен, они замечательные люди. Но в жизни есть много путей, их — не единственный. Они всё время пытаются переделать тебя, а это не нужно. Ты и так замечательный человек. Ты сможешь добиться гораздо большего, просто оставаясь собой.
Его простые, тёплые слова почти гиптонизируют. В них так хочется верить...
— Ты как книжка, которую я пытаюсь читать. «Бесконечный свет»... или «Светлая бесконечность» — что-то такое. Там про то, что у каждого есть своё место в жизни, что нужно следовать призванию... и вроде бы всё правильно... но почему-то не работает. Я же искал своё место, пытался что-то делать — но...
Каммен перебивает и его голос звучит гулко:
— Есть место, в котором ты сможешь реализоваться. Тебя ожидает великая судьба — если ты только позволишь ей стать таковой.
Ден ёжится, слишком уж нечеловеческим кажется голос приятеля. Он улыбается своей фантазии и принуждённо смеётся.
— ...Мы ещё поговорим об этом, — продолжает Каммен. Он медленно моргает и вдруг становится прежним. — Пошли дальше?
— Ага...
Ден смотрит ему в спину. Как скоро отец решит уехать?.. Сколько дней осталось, прежде чем его увезут? Он встретил единственного человека, общение с которым не мука, — а именно теперь придётся уезжать! Почему?!
— Не отставай. И расслабься: может, мы поссоримся завтра же — и ты будешь только рад отсюда сбежать.
— Это ты меня так утешил?
— Попытался.
Ден знает, что надо бы домой, знает, что отец будет ругаться, но ему впервые за последние много лет так легко и свободно...
Он возвращается под вечер — сталкивается на кухне с мамой, которая бросает только:
— Привет. Тебя целый день не было. Ты хоть что-то ешь?
А ведь и вправду! Он не ел ничего со вчерашнего дня! Но... почему-то и не хочется...
— Конечно, мам.
Она лишь строго кивает и отворачивается. Ден поднимается наверх. Чем бы заняться? Чтобы и не тяжёлым, и полезным? Кажется, на этаже была кладовка — что-то вроде ещё одного чердака-свалки. Он туда не заходил, мама занята. Комната сама себя не уберёт.
Он проходит по коридору, дёргает за ручку, но дверь оказывается заперта, причём, судя по ощущениям, замок весьма внушительный.
— Денни! — раздаётся совсем близко истеричный крик.
— Что? — парень вздрагивает всем телом. — Что случилось?!
— Да... нет... ни... чего... — мама кукурузником взлетает по лестнице. — Просто... ты не... поможешь мне... с цветами? — всё ещё тяжело дыша, добавляет она и испуганно косится на дверь.
— Да. Конечно, — спокойно бросает Ден.
Мать облегчённо вздыхает и, пока он спускается, бросает ещё один взгляд на кладовку. Ден делает вид, что ничего не заметил. «Видимо, у них там что-то личное. Но... из-за чего она может НАСТОЛЬКО бояться, что я это обнаружу?» Он гонит из головы пошлые мысли, за ними и страшные. Но других идей не возникает, и он покорно следует за матерью.
— Вот... можешь разобрать эти семена? Зелёные в одни сторону... белые... в другую.
Мама и сама осекается, осознав, какую чушь говорит. От неё, хозяйки цветочного магазина, это звучит уж вовсе нелепо.
— А можно я просто посижу в своей комнате и не буду трогать кладовку?
Вместо испуга в её глазах мелькает удовлетворение.
— Да... хотя я не понимаю, причём тут кладовка!
Она внимательно смотрит на него, будто пытается что-то сказать. Но Ден не понимает. Он только сейчас замечает, что мама одета в штаны и блузку: это странно, мама почти всегда носит юбки или платья... Хотя сегодня всё странно. Может быть, он спит?..
— Да, ты прав. Не нужно ничего разбирать: ложись-ка спать.
Ден думает, что произошедшее не даст ему уснуть, но отключается, как только голова касается подушки.
| Я считала время однородным Наподобие стекла или резины. А зима, как рыба, стала раком, Разошлась на две неравных половины... |
Марина Богданова || Тикки Шельен
И снова Ден не знает, что делать. Он листает очередной учебник, копается в саду и всячески тратит время. Заруливает на чердак, но там делать особо нечего, и Ден от безделья запрыгивает на стол и закрывает люк в потолке. Да, теперь идеально чисто.
Ничего путного в голову не лезет, и уже к полудню он готов биться головой об стену ради развлечения. Кладовка не идёт у него из головы. В конце-то концов! Если там было что-то настолько личное, и он едва это не обнаружил, логично было бы это личное перепрятать.
— Мам, слушай, а в той кладовой на втором этаже кто-нибудь убирается?
Мать реагирует на удивление спокойно:
— Нет, уборкой же у нас ты занимаешься. Кстати, если вспомнить великую поговорку о взаимоотношениях инициативы и инициатора, то... — она многозначительно замолкает.
— Да я, собственно, и хотел предложить. Ничего, если я там слегка приберусь?
— Денни, ты же не думаешь, что я собираюсь тебе мешать?.. — смеётся мама. — Пожалуйста, убирайся.
Странно. Видимо, действительно перепрятали. Впрочем, ему-то что?
Ден пожимает плечами и идёт наверх. Только около двери он вспоминает, что забыл попросить у мамы ключ. Вот дурень. Он касается двери, и она сразу же открывается. Ни замка, ни задвижки, нет даже следа от них. Но ведь вчера они были! Или нет?.. Кажется, ему нужен психиатр.
В комнате действительно жуткий бардак. Ден вздыхает, но скорее радостно, чем грустно. Хоть есть чем заняться.
Через час мозг уже окончательно отключён от реальной жизни и настроен лишь на «выкинуть — оставить», и тут что-то пробивается даже через такую защиту. Ден встряхивается. Какой-то листок... выпал вон из той книги.
Обычный лист А4, свёрнутый пополам. На нём простым карандашом нарисован какой-то другой мир. Горы-полусферы, идеально ровные, перед горами поляна — она покрыта неизвестными растениями, а животные, пасущиеся там, уж совсем неземные. Правда, пятая пара конечностей выглядит уж явно лишней, да и челюсти на хвосте вряд ли нужны... Похоже, это рисунок Катлин. Богатая у неё была фантазия! Ден бережно откладывает лист в сторону.
— Слушай, ты всё-таки выбрал себе профессию! — тыкает мать в бок через несколько часов.
— Должно же у меня хоть что-то получаться.
— Перестань уже прибедняться!
Ден поднимает голову. Мама выглядит весёлой и спокойной. Что же вчера произошло?.. Ладно. Наверное, это не его дело.
— Денни, тебе не обязательно так много делать. Ты же совсем не отдыхаешь! Почти всю неделю — только убираешься, убираешься...
— Да ладно. Я каждый второй день на улице. Вот и работаю посменно: то пропадаю на весь день, то отрабатываю.
Мама смотрит на него круглыми глазами.
— ...Посмотри сама, разве я много сделал за десять дней?
Они смотрят друг на друга, как двое сумасшедших, из которых каждый считает, что он врач.
— Во-первых, мы здесь всего неделю... Во-вторых, я не помню ни разу, чтобы ты уходил надолго. Ну, разве что вчера, когда ещё рассказывал, как встретил какого-то сумасшедшего старика.
Дена бледнеет. Как это могло быть вчера?! Вчера он целый день провёл с Камменом! Но продолжать разговор страшно.
— Да, ты права, наверное, мне показалось, — не своим голосом говорит он.
Мама обеспокоенно глядит на него, но кивает и выходит.
И как могла пройти неделя? Больше ведь было! Он начинает считать.
В первый день они успели только разгрузиться. Следующие четыре он убирался. В пятый встретился с Камменом. В шестой — познакомился с Фиби. Потом Каммен накричал на него из-за Катлин. В восьмой был Твентисевенс, в девятый — снова Каммен. Сегодня десятый. Так какие три дня ему приснились?!
Бред какой-то. Надо всех опросить: Фиби — когда она его видела, маму — что он делал последние дни, Каммена — как часто они встречались. Хотя как мама опишет его жизнь, если он все дни делает одно и то же? Если бы только Каммен был здесь! Он бы рассказал почти про все его дни!.. Или... нет?
Ден только сейчас понимает: пусть кажется, что приятель врос в его жизнь и был рядом всегда, на самом деле они виделись всего три раза. Три раза?! Глаза Дена расширяются. Так что же... ему привидились именно дни с Камменом?.. это Каммен — его галлюцинация? Глупости. У него даже в детстве не было воображаемых друзей!
Ден выходит и слышит доносящееся с кухни:
— Я же говорил, что его нужно отвезти к психиатру, а не психологу!
Он отмывается, радуясь, что на втором этаже есть своя ванная, бросает очередные убийственно грязные штаны в стирку и идёт спать. Но сон, разумеется, не приходит.
Надо будет поговорить об этом с Камменом. И рисунок отдать: может, поначалу он и расстроится, но наверняка ему будет приятно иметь что-то от Катлин... Хотя нет, не будет: Каммен же не существует... Ну что за ерунда! Как он может не существовать?!
Ден ворочается в постели ещё долго-долго, и засыпает, кажется, только под утро.
Кто-то из нас двоих Точно сошёл с ума. Осталось лишь определить: Весь мир или я. |
Дмитрий Спирин || Тараканы
А на следующий день Каммен не является. И на следующий. И потом. Неужели он и вправду был его галлюцинацией?! И расстворился, как только создатель взял над собой контроль?.. Ден старается не думать об этом: страшно. Он слоняется по дому, делает те же пустые дела, мучает учебник и книги — наконец, не выдерживает и идёт к старушке, похоже, не более сумасшедшей, чем он сам.
Подходя к дому Фиби, Ден замечает Зябу, лежащего на ветке дуба. Под весом такой туши даже многолетнее дерево выглядит миниатюрным.
Что за бред! Игуаны же не лазят по деревьям! Или лазят? Что он вообще знает об игуанах?! Ден больше не доверяет себе. Всё, что хоть чуть-чуть выбивается из обычной жизни, кажется ему галлюцинацией. Может, и не было никакой ящерицы?.. И Фиби не было? А может быть, они и вовсе не переезжали сюда?
Тпру! Так можно дойти до того, что он вообще не существовал. Кстати, а существовал ли?.. В чём вообще он может быть уверен, если даже Каммен — Каммен! — выходит галлюцинацией?
— О, Денни! — врывается в его мысли голос Фиби. — Ты как раз вовремя.
Миссис Ластхоум стоит в дверях и приветливо улыбается. На ней фиолетовый спортивный костюм, седые волосы собраны в хвост. Выглядит Фиби энергичной и полной жизни.
— Что?.. А... здорово... Миссис Ластхоум, вы сейчас не заняты? Я хотел бы с вами поговорить.
— Ах, где мои манеры! — старушка взмахивает руками и становится похожа на фиолетовую птицу (фиолетового пингвина, если учесть комплекцию Фиби). — О, конечно, мальчик мой, заходи. Ох, я как раз завтракаю, не украсишь мою трапезу? Дай возможность тебя покормить. Мне так надоело есть одной!
— Если ставить вопрос так, то я с удовольствием к вам присоединюсь, — говорит он, следуя за Фиби в дом.
— Ах, где же они всё-таки? — бормочет старушка, бросает взгляд на полку и в приоткрытый шкаф.
— Кто?..
— О, манеры. Понятия не имею, куда я их положила!
Очередной старый и уже несмешной розыгрыш, но Фиби проворачивает его настолько естественно, что снова заставляет сомневаться, а шутка ли это.
Ден оборачивается на тихий цокот и обнаруживает Зябу, не сводящего с него глаз. Когда только он успел слезть с дерева?..
— Вам помочь?
— Ах, нет. Проходи в гостиную, сейчас принесу ещё тарелку.
Ден следует в ту же «магическую» комнату, где был в прошлый раз. На столе две тарелки — пустая и полная. Видимо, Зяба уже поел.
— О, милый, ты будешь суп из белены? — радушно предлагает старушка, ставя ещё одну тарелку на стол.
— Большое спасибо.
Они приступают к еде.
— Очень вкусно.
— Угу, — радуется старушка. — А ты сегодня сам не свой. Даже не среагировал на то, что суп из белены.
— Я просто привык к вашим шуткам, — усмехается Ден.
— А-а, понятно. Хотя это как раз была правда.
Парень с трудом глотает содержимое ложки, но ничего не говорит. «Спокойно! Она это ест, значит, и для моего здоровья никакого вреда». Фиби одобрительно приподнимает уголки губ. Они доедают, старушка относит тарелки на кухню, приносит чашки с чаем.
— Ох, так о чём ты хотел поговорить?
Ден вспоминает, как Фиби предупреждала, что ему может грозить опа-асность, и осознаёт: сказать, что он сходит с ума, — получить новую порцию нравоучений.
— Я на днях встретил одного человека... Правда, он так и не представился... Точнее, представился, и даже несколько раз, но, кажется, ни одно из этих имён не было настоящим...
Ден понимает, что запутался, но милая старушка в очередной раз ему помогает:
— О, кажется, я знаю, о ком ты. Этот русский бандит! — возмущается она. — Ох... Никто не знает его имени.
— Можете рассказать мне о нём? — любопытство Дена не то чтобы окончательно проснулось, но уже зевает и потягивается.
— Ах... — отмахивается миссис Ластхоум, — что о нём рассказывать! Говорят, он был крупным гангстером в этой ужасной России. Ох. А потом то ли ударился головой в драке, то ли его всё-таки поймали и он за решёткой с кем-то встретился... О, в общем, теперь он духовно двинутый.
— Духовно... продвинутый, — неуверенно поправляет Ден.
— О, как будто есть разница! — всплёскивает руками старушка. — Ах, главное, что теперь этот дурень погружен в ве-ечный поко-ой и по-олное расслабление.
— Почему вас это так задевает? — спрашивает Ден. Трудно не засмеяться: на его взгляд, Твентисевенс и Фиби стоят друг друга.
— О, Денни, ему же всего шестьдесят! В его возрасте я ещё занималась скалолазанием! Каталась на роликах! Ох, ни один крупный поход не проходил без меня! А он... уже сдался! Ждёт смерть. Ах, сидит целыми днями возле озера или какого-нибудь дерева и смотрит. Медитирует. О, как так можно?! — всё сильнее распаляется Фиби. — Представляешь, он пытается убедить меня, что человек должен быть абсолютно спокоен, что чувства и душевные переживания — зло! О, какая чушь!
Старушка энергично размахивает руками, и Ден забивается поглубже в диван, чтобы случайно не получить по лбу.
— Но почему вас это так раздражает?..
— Ах, ты не понимаешь! Это же борьба идеологий! О, можно даже сказать, противоположностей.
Ден пожимает плечами.
— А я, наоборот, подумал, как вы похожи. Так же... издеваетесь над людьми, — хмыкает он.
— Ох, но я-то шучу! А он — серьёзно, — с ужасом произносит старушка.
Ден качает головой. Это место — просто заповедник разных психов. А он теперь один из них.
— Огромное спасибо, миссис Ластхоум, вы мне очень помогли. За еду отдельное спасибо, — «А вот не буду спрашивать, из чего это сделано! Обойдётся!» — Так рад, что познакомился с вами. С того самого момента, как мы приехали... кстати, а когда это было?
Это срабатывает: Фиби считает. Но по её подсчётам тоже выходит на три дня меньше. Что ж такое.
— А вы уверены?..
— Абсолютно! Ведь двадцать шестой лунный день был. О, я ещё собиралась купить новую ступку, но ведь в этот день нельзя ничего покупать, пришлось отложить. Ох, и не зря! Твои родители следующим утром как раз подвезли меня до дома. О, на то он и двадцать седьмой — удачи и здоровья!
Ден уже собирается уйти, когда Фиби спрашивает:
— А хочешь, я научу тебя хирологии?
— Чему?..
— Хирологии. Это как хиромантия, только та учит предсказывать будущее, а эта — определять настоящее. Характер, склонности... Ох, мне кажется, тебе было бы полезно.
Ден задумывается. С одной стороны, как и любой здравомыслящий человек, в эту чушь он не верит. С другой — чем ещё заниматься-то? А это хоть отвлечёт его от странных мыслей...
Он соглашается, и Фиби показывает ему основные линии, холмы, рисунки пальцев — и вскоре Ден почти забывает о лишних днях...
Я придумал тебя, придумал тебя От нечего делать во время дождя. Петь до утра в ожиданьи рассвета — какая тоска! Я зажмурил глаза и придумал тебя. |
Илья Кормильцев || Наутилус-Помпилиус
А Каммен так и не приходит. Дни без него тянутся уныло, тускло. От безделья Ден изучает руки родителей: на маминых сразу привлекает внимание длинная линия сердца — кто бы сомневался. Заканчивается она, правда, вилкой — знак развода... кто бы сомневался.
А на отцовских... это даже забавно. У Дена на левой руке (предполагаемое и изначально заданное) линия ума длинная, чёткая. На правой (имеющееся сейчас) — раздвоенная почти у основания: признак мечтателей, сомневающихся и сумасшедших. А у отца... в точности наоборот. И если прямая-чёткая линия ума более чем ожидаема, то эта раздвоенность...
— Ты тоже долго колебался, когда искал свой жизненный путь?
— Чушь! Когда умер отец, мне было очевидно, что делать: нужно было обеспечивать семью, повторить его путь. Врёт твоя хреномантия.
Ден смотрит ему в глаза, но не может понять, врёт хиромантия или отец. Или он просто забыл?..
— ...Не понимаю, зачем тебя вообще понесло к этой старой ведьме.
— Учусь общаться с людьми. Разве это плохо?
— Эта безумная старуха плохо на тебя влияет. Станешь таким же психом — а мы за лекарства плати.
— Но я же не виноват, что здесь живут только такие люди.
— Да тебя вечно тянет ко всяким уродам. Ты не можешь с нормальными людьми общаться! — отец, вроде бы, не говорит ничего особенного, но вкладывает в слова такое чувство, что Ден сразу ощущает себя маленьким и усталым. Каждый раз после таких бесед с отцом чувство, будто его пропустили через бетономешалку. — Посмотрим ещё на этого твоего Каммэна. Когда ты нас с ним познакомишь?
— Пока не знаю.
Ден поднимается к себе и перед сном ещё раз изучает свои руки. Может, хоть так он узнает, чем заниматься?.. Но судя по его рукам, он должен быть талантливым оратором, писателем, довольно умным парнем. Даже странно, что у родителей хирология сработала, а у него настолько ошиблась.
О потерянных днях и несуществующем Каммене он старательно не думает.
Три.
Четыре.
@темы: Творчество: Дом на горе, Творчество
-
-
03.09.2013 в 18:46мама кукурузником взлетает по лестнице
Отлично! Такого я еще не встречала)
И чем дальше, тем больше нравится Фиби.
Боюсь, правда, что только на расстоянии.-
-
03.09.2013 в 19:02А ведь осталось всего две части *волнуется*
Сама в шоке: неформат.
Отлично! Такого я еще не встречала)
Спасибо)
И чем дальше, тем больше нравится Фиби. Боюсь, правда, что только на расстоянии.
Точно.
-
-
03.09.2013 в 19:19Читается, и легко, при всей моей нелюбви к настоящему времени в тексте. Ждем третьей части!
Сама в шоке: неформат.
М-м... в смысле, непривычный размер?..
-
-
03.09.2013 в 19:42Попробую обработать и выложить...
Да нет, просто неформат.
Если не вру, издают: романы (фантастику в т.ч.) — 10-16 авторских листов, иронический детектив и прочие — 8-10 авторских листов.
В "Алиаре" 11, здесь — 5. (Было 10-11).
Кстати, подскажи, пожалуйста, какой вариант лучше.
-
-
04.09.2013 в 17:13Все смешалось.
Если не вру, издают: романы (фантастику в т.ч.) — 10-16 авторских листов, иронический детектив и прочие — 8-10 авторских листов.
В "Алиаре" 11, здесь — 5. (Было 10-11).
Прогресс впечатляет. О_О
И 11+5 - как раз набирается же, и еще Аймос.
Кстати, подскажи, пожалуйста, какой вариант лучше.
По-моему, второй. Со "Слова" прониклась нежной любовью к глаголу.
-
-
04.09.2013 в 18:19Покажи, Клара, покажи фокус <...> и от Тёмы никуда тебе не деться...))
"Прогресс впечатляет. О_О
И 11+5 - как раз набирается же, и еще Аймос".
А вот кстати.
"По-моему, второй. Со "Слова" прониклась нежной любовью к глаголу".
Вот! А мама цитирует анекдот "Какая нахрен разница". Знаешь?
-
-
04.09.2013 в 18:31Что ж такое: канон-то кончился давно...
А мама цитирует анекдот "Какая нахрен разница". Знаешь?
Кажется, нет... на ум приходит только "если не видно разницы, то зачем платить больше?")